К чему же я обращаюсь и что имею в виду, когда называю себя Я? Если тело, то очевидно, речь идет, прежде всего, о физиологических процессах, составляющих гигантскую часть моего существования, каковое традиционно делится на две части: собственно физиологическую (тело) и психологическую (душа). Под душой имеется в виду так называемый «внутренний мир» : чувства, мысли, память, переживания, воля, все нечувственное — в противоположность чувственному и телесному. Совершенно очевидно, что в той мере, в какой речь идет о физиологическом, наше Я не имеет никакой точки опоры, его там просто нет. Но что же там есть? Организм, о котором говорил врач. То есть, что-то неведомое, что существует и функционирует как бы в режиме автономности, БЕЗ МЕНЯ. Но при этом понимается КАК Я, МОЯ ЖИЗНЬ, настолько явно МОЯ, что я даже не сомневаюсь в том, что живу САМ. Здесь, как и практически во всех прочих случаях, язык абсолютно вытесняет мышление. Выражение Я ЖИВУ не просто неточно, а нелепо. Я как раз не живу. Потому что, если бы я жил САМ, это значило бы, что я каждую секунду сознательно произвожу собственную жизнь, сознательно помещаю себя в жизнь. Но именно этого я и не делаю, потому что думай я так, я был бы тяжелым душевнобольным.
Я ЖИВУ, значило бы: мой труп каждую секунду сознательно восстает из мертвых в жизнь. Правильнее было бы сказать: не Я живу, а ЧТО-ТО ЖИВЕТ МЕНЯ. Моя телесность — terra incognita, неведомый мне космос, в котором моему сознанию, Я, отведено крохотное место на чердаке (в голове), где оно днями наяву, а ночами во сне сновидит собственное могущество. Еще раз: я САМ вызываю себя к жизни не больше, чем это делает САМО растение или САМО животное. И если я живу, то только потому, что МЕНЯ ЖИВЕТ НЕЧТО, а я лишь по недомыслию присваиваю себе чужую способность, чужой дар. Это можно представить себе и так: место, которое отведено мне, моему Я в «моей» (закавычено «моей» ) телесности, — это лобное место, место лба, так что, говоря Я, каждый может постучать себя по лбу. Я говорил выше о чердаке, но мог бы щадяще назвать это и верандой, на которой удобно и бесцеремонно разлеглось мое Я, мнящее себя господином и собственником тела и жизни. Абсолютно нелепая иллюзия, разоблачаемая элементарной концентрацией мысли. Надо просто подумать, скажем, об обмене веществ или о ритмических процессах кровообращения или о пищеварении.
Могу ли я сказать, что я перевариваю пищу (в смысле: мое Я переваривает пищу, организуя и регулируя силы пищеварения)? Но это не годится даже в дурной анекдот. КТО же делает это? КТО переваривает пищу? Мой организм? В каком смысле МОЙ, когда я не в состоянии контролировать даже урчание в животе. Всё говорит об обратном, что не он МОЙ, а скорее уж я ЕГО. От обмена веществ до синапсов в мозгу. Разумная устроенность, осмысленность этих процессов очевидна, но ведь очевидно и то, что МОЙ разум тут ни при чем. Кто же тогда при том? САМО тело, САМ организм? Разумеется, но тогда и следовало бы говорить не о МОЕМ Я, а о Я организма (САМО и есть ведь Я, по-немецки Ich и Selbst синонимы). И дальше уже против течения языка: не Я ЖИВУ, а Я ЖИВЕТ. Так это обстоит в телесном. Но разве не так же, хотя и не столь жестко, и в душевном. Подумаем, к примеру, о сне. И спросим, кто засыпает, и кто спит? Если я, это значит, я могу сознательно входить в сон. Могу ли я это? Оповестить всех: теперь я засыпаю. И — намеренно — заснуть. И даже спать во сне. Могу ли я спать, то есть сознательно проживать сон и видеть сны — с закрытыми глазами? Но, когда я сплю, знаю ли я, что сплю? И где я, собственно, нахожусь во сне? В постели находится мое тело, из которого куда-то исчезло Я. О том, что «я спал» и даже «видел сны» , я узнаю задним числом, уже по пробуждении, когда пересказываю увиденное. Оттого это и употребляется всегда в прошедшем: спал, а не сплю. Что вы делали? — Я спал. Но никак не: Что вы делаете? — Я сплю. Вот так просто лежу в постели, сплю и придумываю сновидения. Нет сомнения, что и здесь мы имеем дело с языковой иллюзией. Потому что всё, что я говорю, я говорю не потому что это так, а это так, потому что я говорю это. Не будь этой иллюзии, не было бы никакой возможности быть социально, жить в обществе.
