Странно, что никаких других подруг у Яны не появлялось. Кажется, она могла поделиться чувствами или рассказать о том, что с ней происходит, только в переписке со мной. У меня-то всегда (кроме разве что первого года в Германии) было много друзей и знакомых разной степени близости. На первый взгляд, в этом Яна походила на меня. Она любила пошутить и потусить, знала пол-Москвы, не пряталась от общения. Но везде оставалась чужой.
Выше я сказала, что Яна всегда была на позитиве. Здесь нужно уточнение: я никогда не видела Яну грустной, но злиться она еще как умела.
> Меня опять с работы выперли.
> А этим что не понравилось?
> Что я на заседания не хожу. А на фига мне заседания? Пережевывание бессмысленной херни. Только от работы отвлекают. Типа, обсуждение стратегий продвижения клиента. Да я уже и так все поняла, почему просто не дать мне задание?
> Ну да, корпорации — дело такое. Сочувствую.
> У вас тоже заседания?
> У нас короткие. Минут двадцать обычно.
> Блин, а эти часами сидят в носе ковыряют.
Увольняли Яну часто, новые работы находились быстро. Она стала отличным дизайнером: креативность сочеталась в ней с умением работать на задачи клиента. Однажды я даже наняла ее для одного из наших инфографических проектов. Яна справилась в срок, подошла к делу с умом и вкусом. Но вписываться в коллективы, работать в команде она, похоже, действительно не умела.
Однажды, например, в конце трехмесячного испытательного срока Яну попросили написать, что она думает о происходящем в агентстве и что хотела бы улучшить. Яна накатала длинное письмо и на следующее утро… разослала его всем сотрудникам подряд. «Безумству храбрых поем мы песню», — приветствовал ее арт-директор. Вечером того же дня Яны в агентстве уже не было.
> Ханжи и дебилы! Где они еще найдут человека, который за сорок тыщ им будет столько делать, сколько я, и так классно?!
> Может, им не нужно хорошее качество.
> Ну да! Будут для билбордов фотки искать на стоках и лепить что попало!
В общем, в компаниях Яна не задерживалась. Фриланс же не давал ей строить карьеру и получать более интересные заказы. В результате Яна, человек талантливый и работоспособный, продолжала тонуть в неинтересной мелочевке, пилить визитки и сайты. Годы шли, а ее карьера никуда не двигалась, доходы не росли. Яна постоянно над этим задумывалась, но не могла понять, что надо улучшить, в каком направлении выстраивать цепочку действий.
> Может, мне в иллюстраторы податься? Или в арт какой. А то в рекламе все какие-то жутко тупые, правда. Но для этого надо сесть, сделать хоть какое-то портфолио, а какое — я не понимаю.
Я на давно мечтала водить машину и купила ее, как только смогла. Ее не пугали ни московские пробки, ни московские лихачи. Когда я приезжала, Яна иногда встречала меня, провожала или мы с ней куда-нибудь ездили. Водила Яна так же, как и делала все прочее: бодро, резковато, прямолинейно, но четко и логично. Даже когда другие водители вытворяли черт знает что, Яна никогда не ругалась и не пыталась взять верх. Наблюдая очередную аварийно-опасную выходку, Яна лишь благостно качала головой:
— Надо же, как подгорает у человека. Да первый ты, первый, не торопись, в могилу не опоздаешь.
Водила Яна хорошо, но многие другие навыки давались ей с трудом. Например, разного рода формальности и условности. Она никогда не знала, как делаются дела. Жизнь в городе, работа, налоги, квартплата, поездки — все это требует некоторого уровня, что называется, функциональной грамотности. В принципе Яна ею обладала, но слишком многие дела давались ей со скрежетом. Напряжение выливалось, как всегда у Яны, в злость.
— Бюрократы сраные! — бушевала она после любого похода в любое учреждение. — Откуда я знаю, что у них там надо печатными буковками!
— Яна, но там, наверное, было написано, как заполнять?
— Написано, блядь! — рычала Яна. — Мне дают бумажку, говорят: ЗАПОЛНИТЕ! Я и ЗАПОЛНЯЮ, кто сказал, что надо сначала еще что-то читать! А может, вообще там надо наизусть выучить или на инглиш перевести, так вы скажите по-человечески, чо делать, а не думайте, что все такие умные, сами догадаются!
