Савельев застал его перед отъездом, пытался отговорить.
— Да что ты, старина! — сияя, ответил ему Ащеулов. — Ты понимаешь, я же себя нашел. Честно говоря, с детства мечтал, наконец решился. Ты можешь представить себе, какие перспективы у этой экспедиции? Там такие обнажения! — И уже не владея собой, стал чертить на крышке чемодана аллювиальный и делювиальный слои традиционного плана и те, которые ему предстоит увидеть.
Об этой истории Гракович и напомнил коллегам.
— Я почти уверен, что это Агафон разбудил в Ащеулове дремавший интерес к палеоботанике, — сказал он.
— А что же это мы не уходим, скажем, в космонавты? — спросил Кирилл. — Уж если исходить из этой гипотезы, то все мы должны были податься в разные стороны.
— Ну ты, положим, уже подался. Если не в космонавты, так в акванавты, — возразил Игорь.
— Ва-ква… чего? — переспросил Кирилл, но вопрос его потонул в общем хохоте.
— Что касается меня, то я занимаюсь именно тем делом, к которому стремился всю жизнь. Вы, насколько я знаю, тоже. Видимо, Агафон понял это. А может быть, Ащеулов оказался более восприимчив к влиянию Агафона. Как знать… — сказал Гракович.
— Правильно! — поддержал его Игорь. — Он же безнадежно лысый! А поскольку основу телепатии, по моему глубоко продуманному мнению, составляют электромагнитные поля, то им трудно проникнуть через электростатический экран волос… У Ащеулова же никакого статического электричества нет! Вот его и проняло.
— Кстати, гипотеза Игоря, не та, конечно, которая про лысину… — снова заговорил Гракович, — позволяет, мне кажется, объяснить причины аварии Филимона.
— Но ведь комиссия в отчете указала причину… — удивился Сеня.
— Вывод комиссии — фантастика, — холодно возразил Гракович. — И вы это знаете не хуже меня. Слишком велика цепь случайностей.
— А вот если оставить за Филимоном право… — Гракович замялся, — мыслить… а, следовательно, право на поступок, тогда все становится на свои места. Представьте себе хоть на миг мыслящее существо, у которого нет органов чувств. Себя на месте такого существа… Можно утверждать, что вашей навязчивой мечтой станет желание обрести глаза, уши, руки. Во время попытки создать их погиб Филимон, а Агафону она удалась…
— Ну, ты, старик, даешь! — захохотал Кирилл, обхватив голову. — Можно признать, что мышление — это смена картинок в калейдоскопе, можно согласиться, что не важен материал, из которого изготовлены цветные стеклышки, важен лишь узор, но…
— Что но?.. — спросил Гракович.
— И мне непонятно, — включился в разговор Сеня. — Вот, например, я, ведь это — я! А он?.. У меня вот руки, ноги, голова… А у него? И вообще… У меня жена, дети… В конце концов, я — гражданин. А он — кто он?
— Я давно тебе предлагал, Сеня, включи его в профсоюзный список нашей лаборатории, — посоветовал Игорь.
— А ты бы помолчал, полиглот! — огрызнулся Сеня. — Тебя вообще на работе нет. Ты в ночную смену сегодня.
В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом шефского стула: Волков качался.
— Ну, что, — подвел он итог. — Нет больше идей? Небогато… Если вдобавок учесть, что вы все дружно ушли от ответа на вопрос о сердечных ритмах. Но основной вывод напрашивается сам собой: причина неполадок связана непосредственно с установкой. В вашем предположении, Владимир Александрович, пожалуй, есть рациональное зерно. Не исключено, что Агафон оказывает влияние на психику людей. Новые, пока не исследованные излучения… Интересная идея, и заняться ей нужно плотнее. Но чтобы это влияние дошло до конкретных, направленных форм… Не думаю. А вот на то, что мы столкнулись с неизвестными свойствами плазмы, нарушающими работу машины, очень и очень похоже. — Волков встал. — Подкорку загрузили? Станем ждать вещих снов? А теперь главное: наши действия. Какие будут предложения?
— Чего тут думать?! — внезапно закричал Кирилл так, что Сеня, примостившийся на потенциометре, чуть не упал. — Чего думать-то? Он же второй месяц нас за нос водит! (Волков с неудовольствием заметил, что теперь и Кирилл говорит об Агафоне, как о живом существе.) Когда он перестал решать задачи? Это же в июле еще было. — Голос у Кирилла сел и он едва слышно закончил: — Кончать это дело надо. Гракович говорит, что у него руки есть, так вязать их! Коли не знаем, что он ими делает. Ставить компенсаторы и дело с концом!
