И знала, что он не обманет, каким-то смутным, едва ощутимым чувством знала это.
Не после того, что они пережили в эти дни.
У входной двери что-то лязгнуло. Девушка дернулась было туда, но Рустам ее тормознул и вышел проверить сам. Мало ли что.
Посмотрел в глазок, хмыкнул, довольно расплылся в улыбке и кивнул Лине:
— Иди, встречай!
Поняв, кто там пытается войти в квартиру, она добежала до двери как раз в тот момент, когда Марк открыл, наконец, ее своими ключами. Рустам, чтобы не мешать встрече, ушел обратно в комнату, собрал свой ноут, наушники, одел кроссовки и вышел обратно в прихожую.
Понтифик, прижав девушку к стене, жадно, словно изголодавшись, целовал ее губы. Затем поднял на руки, не обращая внимания на телохранителя, и унес в комнату.
Рустам ухмыльнулся им вслед и тихо вышел из квартиры, закрыв дверь так, чтобы не потревожить.
…
— Знаешь, — она перевернулась на спину и удобно устроила свою голову у него на животе, как на подушке, — А ведь Вадим не знал, что ты в курсе его шантажа. Иначе, он давно бы смылся из города, спасая свою шкуру.
— Да я сразу понял, в чем дело, радость моя, — Марк взял в руки прядь ее волос и стал прокручивать в пальцах, — Как только ты пришла и начала нести чушь про то, каким он будет хорошим вампиром для клана.
— Я была очень убедительна! — возмутилась Лина.
— Конечно, убедительна. Я же в итоге согласился!
Она шутливо ткнула его пальчиком в бок и, чуть помолчав, спросила:
— А почему ты тогда сразу ничего мне не сказал?
— Ты же шарахалась от меня как от огня, — он заложил руку за голову, — Что я мог сделать? Да и сам хотел разобраться, действительно ли есть повод для твоих нервов.
— А как ты нашел фотографии? Я думала, Вадим на самом деле их сам тебе отдал.
— И лишил бы себя такого шикарного повода для шантажа? — Марк усмехнулся, глядя на девушку, — Нет, родная. Вчера я пригласил его для беседы, знаешь, я же обязан лично с каждым претендентом переговорить. А на таких беседах всегда присутствует Агнешка, как судебный телепат. Ну, я и сказал ей, что конкретно она должна выискивать в его мыслях. А уж потом мы с Филом отправились к нему домой и нашли тот сейф в спальне.
— А потом ты сразу вызвал меня…
Лина перевернулась и посмотрела на мужчину. Вытащила свою прядь из его пальцев.
— Мне было очень плохо вчера, Марк. Я была убеждена, что ты возненавидел меня.
— Ты же знаешь, что это…
— Знаю, — согласилась она, — Сегодня знаю. Ты прав, Марк, я действительно сама виновата в том, что произошло. И все это от моего недоверия к тебе. Но ты все равно любишь меня.
В ее голосе слышались неуверенные нотки.
Понтифик согласно кивнул головой.
— Я никогда не причиню тебе вреда, родная!
— Я постараюсь избавиться от недоверия, Марк. Правда, постараюсь, — она уселась на него верхом и склонилась к губам понтифика, едва касаясь их своими губами, — Только вот я никак не пойму — ты мне в радость дан или в горе?
— Тебе хорошо со мной? — он потянулся к ней.
— Да.
— Значит, в радость!
Адепт Михаил пребывал в редком для себя состоянии дикого восторга.
Как же, сам верховный Глава Ордена удостоил его, обычного бригадира, личной беседы, поделился с ним своими планами, интересовался его мнением. А также заметил, так, между делом, что он давно следит за успехами молодого и очень активного адепта, радуется его самоотверженности и преданности общему делу.
При отце Сергии с вампирами было подписано перемирие, приняты определенные законы, благодаря которым российские территории перестали сотрясать регулярные войны и теракты, выдаваемые обычным обывателям за передел территорий различных бандформирований, но на самом деле, являющиеся следствием извечного противостояния Ордена и вампирского клана. Не всем это перемирие нравилось, кто-то высказывал в открытую недовольство, кто-то — тихо в кулуарах, но верховный глава строго придерживался заключенных договоренностей. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что и вампиры тоже. Понтифики жестко карали любое отступление в сторону от договора, что со стороны своих сородичей, что со стороны адептов Ордена.
Но мир с вампирами, с существами, которые питаются смертными, не считают их существами, достойными уважения и видят в людях лишь разговаривающие куски мяса… Сам мир с этими отродьями — это поступок против всего мироздания.
