Лоренцы на месте не было, стойка ресепшена у дверей кабинетов понтификов пустовала. Шаги Лины приглушил ковер на полу, да и сама она старалась не шуметь лишний раз, вдруг у понтифика очередное совещание.
Подошла к двери кабинета, прислушалась. Изнутри доносились голоса, мужской и женский. Девушка, повинуясь какому-то внутреннему чувству, приложила ухо к двери и стала слушать.
— Ты же со мной был столько лет, Марк! — томно проговорил высокий женский голос, — Неужели ты все это готов забыть ради пары ночей со смертной? Нет, я понимаю, что всяким отношениям нужен отдых, но полагаю, с твоим пора заканчивать.
— И что ты предлагаешь? — уточнил понтифик.
— Вернись ко мне, вспомни, как нам было хорошо вдвоем! — послышался ее легкий стон, — Неужели ты готов от всего этого отказаться!
Лина не поверила своим ушам.
Она чуть приоткрыла дверь, стараясь действовать совсем неслышно.
Они целовались. Страстно, безудержно.
Как целуются влюбленные после долгой разлуки.
— Зачем тебе эта смертная, дорогой? — оторвавшись от его губ, продолжала громко мурлыкать Магдалена, обнимая высшего, — Разве она может выдерживать твою страсть в постели? Ты же наверняка сдерживаешься с ней, правда? А ты этого так не любишь!
Вампирка сидела на столе в излюбленной позе понтифика и обхватывала его своими длинными стройными ногами. Сам Марк обнял девушку, зарывшись лицом ей в волосы.
— Да, Магда, — проговорил Марк, — В этом Лина с тобой не сравнится…
Он продолжал что — то говорить, но Лина этого уже не слушала, закрыв дверь.
Закрыла очень осторожно, чтобы не потревожить.
Им хорошо вдвоем, зачем беспокоить?
Она молча дождалась лифта, спустилась вниз, что-то невпопад ответила Андрею, постаравшись весело ему улыбнуться, и вышла на улицу. Повернула к метро.
Вечер был в самом разгаре, люди шли с работы домой, кто — в магазины, кто просто вышел погулять. Никто не обращал внимания на одинокую грустную девушку, которая медленно шла по улице.
Заметила переулок, свернула к жилым домам, села на ближайшую лавочку.
Включился внутренний голос, злой, циничный.
Мерзкий и неприятный.
Потому что честный.
«Ну что, понравилось?» — спросил он.
«Нет, совсем не понравилось».
«Что он там говорил тогда про большую и чистую любовь? Не помнишь? Напомнить?»
«Не надо. И так тошно».
«Тошно ей! А чем ты раньше думала? Какими мозгами?»
«Я думала…»
«Ты не думала! Ты, как полная дура, пошла за первым встречным и красивым. Тебя Натансон предупреждал? А Гюнтер? А ты наплевала на них всех и с криками „Ура! На баррикады!“ полетела к нему в постель!»
«Я ему верила!»
«Верила!? Кому? Вампиру, прожившему тысячу лет? Прожженному интригану и кукловоду?»
Внутренний голос мерзко и саркастически рассмеялся.
«Он заботился обо мне».
«Разумеется, заботился. Ты же ткущая. Всего лишь кусок мяса с редкими свойствами».
«Он говорил, что любит».
«Кого, тебя? Тебя любит? Он? Ты действительно в это веришь?»
Лина промолчала. Ответить было нечего.
«Он обещал, что я первая узнаю, когда он устанет от меня…»
«Он еще много чего пообещает, лишь бы ты перед ним ноги раздвинула и из рук его ела!»
Грубо, но честно.
Голос не умолкал.
«Тебе Ланевского было мало? Тот тоже, помнишь, каким соловьем разливался. А чем все закончилось? Напомнить?»
«Не надо».
Лина тихо всхлипнула и непроизвольно потерла локоть. По плохой погоде вывихнутый когда-то сустав всегда начинал ныть.
«Дура! Сама виновата, что так получилось. Жила раньше без всяких отношений и все было хорошо. Захотелось тебе, чтобы кто-то любил? Вот и пожалуйста — полюбили тебя. И поимели. Во всех смыслах. Урок качественный получился?»
«Качественней некуда».
«Ты же помнишь, что у тебя никогда не будет ни семьи, ни детей! Помнишь?»
«Помню. Никогда».
«Захотела это изменить — вот и получай еще одно напоминание!»
Лина начала рыться в сумке, чтобы достать вовремя платок, но не успела. Слезы градом потекли по щекам, размазывая косметику. Девушка тихо плакала, искренне переживая свои растоптанные чувства и надежды.
Вдруг зазвонил телефон. Лина достала трубку и сквозь слезы увидела, что звонит Марк.
Сбросила. Не о чем говорить, все итак было ясно.
