Он сначала обернулся к ученику, все еще слабому после полученных ранений, пристально посмотрел на него, решая достаточно ли у него сил для этого обряда, затем подошел к Дитриху.
— Брат, — громко позвал он отчаявшегося высшего, — Даю тебе разрешение обратить эту смертную!
Дитрих оглянулся на понтифика в надеждой во взгляде и, получив кивком подтверждение услышанному, склонился над Милой.
…
Клавдия отвернулась от окна, в которое долго время смотрела, пытаясь собраться с мыслями. Было что-то во вчерашнем заседании, что ее беспокоило, какая-то заноза, которую женщина упустила из виду. И вот сейчас она поняла, что именно.
— Знаешь, мне только сейчас пришла в голову мысль. Мы ведь давно знали Гая и он просто так ничего не делал, верно?
— К чему ты клонишь? — поинтересовался Александрос, складывая документы в одну стопку.
Жена подошла к нему ближе и, склонившись к самому уху, прошептала:
— Гай ни за что не стал бы делать из этой смертной гемофага, если бы не был уверен на сто процентов, что она сохранит свои способности!
— Но Печать…
— Именно! Аркан уничтожит любой талант, если только по мощи он не превосходит силу печати.
Александрос понял, к чему клонит жена.
— Так ты считаешь?
Клавдия покачала головой:
— Я уверена, что эта смертная — четвертая в роду!
Эпилог.
Дождь.
Невысокий пятнадцатилетний подросток сидел на окне и с тоской смотрел на улицу. Простое, непритязательное лицо с карими глазами и конопушками по щекам, рыжеватые волосы растрепаны, пара прядей упала на лоб.
Он ненавидел дождь. Всю свою жизнь он ненавидел дождь. И пятнадцать лет жизни простым деревенским мальчишкой, и семьсот с лишним — вампиром.
Эти хмурые облака, из которых либо идет холодный, неприятный ливень, либо такая же мерзкая морось. Солнца не видно, оно скрыто за серыми тучами, и настроение такое же паршивое, как и погода на улице.
— Головастик! — позвал он, спрыгивая с подоконника.
Ученик сразу же вошел в кабинет, как будто ожидал окрика.
— Что есть хорошего? — поинтересовался у него Владимир.
Адам раскрыл свою извечную папку и вытащил несколько листков.
— Новости есть, хорошие ли — не знаю.
— Давай по порядку! — скривил губы мальчишка.
— Первое: в Москве все успокоилось, вчера утром верховный понтифик и Орден подписали соглашение о перемирии. Условия его вот тут, — Адам передал Владимиру один из листков, — Сам Глеб погиб, как следует из наших данных, его убил понтифик.
Парень быстро глянул на него и отбросил в сторону. Посмотрит потом, сейчас это не интересно.
— Далее, на последнем заседании конклава выяснилось, что Ветрова, та самая последняя активная ткущая…
— Известная активная ткущая, не последняя, — поправил ученика Владимир.
— Да, известная. Так вот, Росси сделал ее гемофагом.
— Ого! — Владимир был действительно удивлен, — Интересная новость. Где он нашел аркан?
— Как следует из хода заседания, аркан был в дневнике Ясмин Карахан, а тот в свою очередь хранился у Натансона. Росси отдал дневник Конклаву. Но это не все, некоторые высшие, присутствующие на заседании искренне полагают, что Ветрова сохранила свои способности.
— После Печати-то?
Головастик коротко кивнул, подтверждая свои слова.
Владимир медленно расплылся в широкой ухмылке.
— Четвертая в роду! Ну, надо же! Неужели я, наконец-то, дождался!?
— Да, вот еще, — вспомнил Адам, — В приемной сидит Кирилл, он еле вырвался из Москвы, говорит, совет Ордена начал преследование помощников Глеба. Позвать?
Владимир задумался. Глеб погиб, о связи его с румынским господарем знали считанные единицы, стоит ли продолжать вести игру? Хотя с другой стороны, можно кое-что узнать новое и обдумать это потом, чтобы использовать себе во благо.
Он кивнул Адаму, чтобы тот пригласил беглеца войти.
…
— Фил!
Мила позвонила в дверь, никто не отвечал.
— Фил, пожалуйста, открой! Я знаю, что ты там! — Мила не собиралась сдаваться и уходить.
Долгая тишина, затем едва слышные шаги. Кто-то остановился прямо за дверью.
— Фил, я буду сидеть тут, пока не откроешь!
— Тебе нельзя! Рассвет скоро, он убьет тебя! — еле слышно проговорил парень.
— Тогда открывай! — гневно закричала девушка на всю лестничную клетку.
