Первое время она не переставая ревела от жалости к самой себе, из-за разбитого сердца и ненависти к Гюнтеру. Но потом, когда сил на слезы уже не хватало, она просто лежала на кровати и тупо смотрела в стену. Из комнаты девушка выходила, только чтобы поесть в кафешке рядом. Готовили там, конечно, не так изысканно, как Жак, но ее вполне это устраивало. Главное набить желудок очередной пищей, чтобы не ныл от боли. После она возвращалась в свой номер и снова ложилась на продавленную кровать, включая для фона телевизор. Его она почти не смотрела, не было настроения.
Что делать дальше она не представляла.
Через день, выходя из кафе после обеда, девушка наткнулась взглядом на стойку с газетами, в частности, на объявления о всяких магах и оракулах. Мысль пришла к ней в голову мгновенно. Для снятия инициала обращаться к клановым магам бесполезно, они мигом сообщат о ней понтифику, а этого Лина стремилась всеми силами избежать. Еще раз встречаться с высшим девушка не могла. Ей было бесконечно больно вспоминать о любимом мужчине, зная, что она для него стала пустым местом. И как бы он ни старался излечить ее тело, Лина понимала, что Гюнтер был прав. Увидев, что тот сотворил с ней, осознав, что Линой пользовался другой мужчина, Марк не станет больше продолжать с ней близкие отношения. Его гордость этого не позволит. И он прекрасно дал девушке это понять там, в больнице, когда ни разу не заговорил с ней о своей любви, ни разу не дотронулся, не обнял, не поцеловал. Она стала для него грязной, запятнанной как проститутка. И хоть он и понимал, возможно, что в этом нет ее вины, держать ее рядом с собой он не будет.
Их отношениям пришел конец, жестокий и беспощадный.
Лина постоянно вспоминала Гюнтера. Друга, которому она доверяла, ставшего насильником и изувером, почти убийцей.
Почему он так поступил? Ведь ни разу за все время, что они общались, он не показал ни жестом, ни словом, что испытывает к Лине нечто большее, чем дружеские чувства. Но в том доме он с диким остервенением насиловал ее и избивал, ломая ее сопротивление с наслаждением безумца.
За что он с ней так, девушка не понимала.
…
Лина уже собиралась лечь спать, но за стеной вдруг послышались шум падающей мебели и крики. Стены в мотеле были тонкие, чуть посильнее ткни пальцем — дырка обеспечена. Наверное, опять очередная попойка у соседей, решила она, разбирая кровать ко сну.
Свет в комнате мигнул. В коридоре послышались звуки многочисленных шагов, как будто прошел целый отряд, в соседние двери громко забарабанили и потребовали открыть. За стеной кто-то едва слышно взвизгнул, шум затих. Раздались мужские голоса, грозно о чем-то спрашивающие, им едва слышно отвечали постояльцы.
Лина выключила свет и улеглась на кровать. Наверное, консьержка вызвала полицию из-за шума. Обычное дело, когда речь заходит об алкоголиках.
И только она перевернулась на другой бок, как дверь в комнату постучали и сразу же, не дожидаясь ответа, открыли.
— Миграционная служба! Кто здесь?
В комнате зажегся свет. Лина села на кровати, щурясь на яркий свет и закрываясь одеялом до подбородка.
— Алина?!
Смутно знакомый голос. Мужчина в черном камуфляже прошел в комнату и склонился над девушкой. Она со страхом взглянула в его карие глаза и со стоном уронила голову на колени. Нашли!
В дверном проеме показались еще солдаты в камуфляже с автоматами наперевес, но неожиданный гость закрыл собой дверь и скомандовал им:
— Двигайте дальше, я тут разберусь!
Подошел ближе.
— Мы же тебя по всей Москве ищем!
Матвей, префект северной директории, прошел вперед и уселся на кровать. Оглядел девушку, как будто не веря собственным глазам.
— Что ты здесь делаешь, в этом бомжатнике?
Девушка натянула на себя одеяло.
— Матвей!?
Как ее могли найти? По наводке? Кто-то узнал, где она скрывается? Но кто?
Даже подруге девушка пока не звонила, опасаясь, что та каким-то образом выдаст ее нахождение понтифику.
— Пожалуйста, — вцепилась она в его руку, — Не говорите никому, что вы меня нашли! Я вас умоляю, пожалуйста! Вы меня не видели, ладно? Пожалуйста!
Префект ласково разжал ее пальцы.
