— Он иностранец, а Марк это вообще латинское имя! — Алина начала защищать понтифика.
Бабка справа от Маргариты Степановны даже сплюнула с досады.
— Тьфу, нашла с кем связаться, с иностранцем! Тебе что, парней русских мало, что на импортного позарилась! Ведь красивая девка-то! Вон хоть на Витьку моего посмотри, хороший же мужик, работящий…
— Умолкни, Федоровна, — в дискуссию о вреде иностранцев для русских девушек влез новый голос.
Лина обернулась. У входа стояла невысокая щуплая старушка в шерстяном кардигане и черных брюках, обе руки заняты сумками с продуктами. Вера Павловна, на пенсии, но все еще работающая учительница физики в ближайшей школе.
— Нечего своего Витьку каждой девке пихать, сама виновата, что такого дурака вырастила! — сердито продолжила Вера Павловна отчитывать сплетницу, — Я его еще учила и помню, что он уже тогда олухом был и неучем! А ты девочка, пойдем со мной, сумки старухе дотащить поможешь. Лифт-то вроде опять сломался!
Алина с готовностью переложила свои пакеты в одну руку, подхватила сумки учительницы и пошла вслед за ней в подъезд, стараясь не прислушиваться к шушукающим за спиной старухам. Те продолжали осуждать лининого знакомого.
В подъезде девушка поначалу ослепла, глаза не сразу привыкли к полутьме. Она покорно направилась к лестнице, но Вера Павловна уверенно подошла к лифту и нажала на кнопку.
— Работает лифт, работает, — та подозвала девушку к себе.
В кабине та нажала на верхний, шестнадцатый этаж, где жила учительница, и поставила аккуратно сумки на пол. Они, и правда, были очень тяжелыми.
— Ты их не слушай, — вдруг сказала Вера Павловна, — Не вор твой мужик.
— Да я знаю, что не вор, — спокойно проговорила девушка, — Просто неприятно, что они вот так вот за глаза каждого…
— А что им остается то? Вот ту же Федоровну возьми, кому угодно готова своего сынка-то сплавить. Он же, когда пьяный, совсем головы лишается, да еще к твоей соседке Дашке — пьянице шляется, — вздохнула учительница.
Девушка помолчала. Да, пьяный мужчина — это очень плохо. По себе знает.
— А мужика, что к тебе ходит, я знаю.
Лина вскинула голову.
— Что?
— Видела вчера, в лифте с ним столкнулась. Ох, и хорошего же ты себе мужика отхватила, девочка, ох и знатного же! Только держи его вот тут! — и показала Алине крепко сжатый кулак, — Чтобы он прочувствовал, что это такое — смертная женщина! Чтобы они все почувствовали!
Лина ошарашено смотрела на старую женщину.
В этот момент лифт остановился.
— Чего смотришь то, — усмехнулась Вера Павловна, — Знаю я его, видела раньше. Пойдем-ка, чаем угощу, поговорить надо.
Лина покорно подхватила и ее, и свои сумки и вышла вслед за Верой Павловной из лифта.
Квартирка у учительницы была небольшая, опрятная, и, как подобает представителю интеллигенции, сверху донизу была уставлена книгами. Вера Павловна пригласила Лину на кухню и продолжала разговор за приготовлением стола.
— Он же у тебя высший, да? Правда, в мою молодость он со смертными шашней не водил, только по своим бегал, по вампиркам.
— Вы знаете, кто он именно? — с придыханием спросила девушка. Кто бы мог заподозрить, что эта старая женщина….
— Хм, да уж, — Вера Павловна прикрыла глаза, вспоминая, — Я тогда как ты была, молодая, красивая. Мне тоже мужики вслед смотрели. Лаборанткой я тогда работала в институте научном, мы были секретным закрытым предприятием. А он… он называл себя механиком, я то по незнанию думала из-за того, что физик, а оказалось…
— У них разных ученых хватает, и физиков, и химиков, и биологов, — тихо подтвердила девушка невысказанную мысль.
Чайник вскипел и учительница разлила кипяток по кружкам с заваркой. На столе уже красовалась вазочка с варением, коробка печения и конфет.
— Да, разных. Владимир Радзянский, думала украинец, оказался поляк, шестиста пятидесяти семи лет. Светлая голова и красавец-мужчина. Но при этом такой властный, такой эгоистичный! Все меня контролировать пытался, туда не ходи, тут не сиди, это не одевай, слушаться только меня! Даже клеймо мне поставил.
— Да, да, этот тоже, — рассеяно заметила Алина.
— А ты как думала? Что он будет плюшевым медведем? Они, высшие, все такие. Иначе никак, — Алина только через мгновение поняла, что Вера Павловна говорит уже не о своем Владимире, — Твой-то ведь не старший, да?
