Первые события происходят 25 февраля (10 марта) 1917 года. Комендант города Хабалов[91] телеграфирует в Могилев, где находится царь:
«Докладываю, что ввиду недостатка хлеба 23 и 24 февраля на многих заводах возникли стачки. 24-го бастовало до 200 000 рабочих, которые насильственно изгнали работавших. Уличное движение было остановлено рабочими. 23-го и 24-го днем часть рабочих прошла по Невскому проспекту, где они были остановлены. Насильственные действия выражались в битье стекол в лавках и остановке движения. Войска не прибегали к применению оружия. Четыре полицейских участка были разгромлены. Кучка демонстрантов рассеяна казаками. Утром полицмейстеру Выборгского района сломали руки и нанесли ранения в голову. Вахмистр Крылов убит при разгоне сборища. К подавлению беспорядков привлекались, помимо частей Петроградского гарнизона, пять эскадронов 9-го запасного кавалерийского полка из Красного Села, сотня Павловского лейб-казачьего полка[92] и пять эскадронов Гвардейского запасного кавалерийского полка».
Один офицер, приехавший с Западного фронта в Петроград на приемку бронепоезда, вспоминал о поведении коменданта в тот день:
«По прибытии мне сразу бросилось в глаза, что что-то тут не так. Очереди за хлебом и нервозная атмосфера. Когда мы 26-го были готовы, я отправился в Петроградское управление военных сообщений. Офицеры волновались, что не принимается никаких мер против начинающих волнений и беспорядков. Командующий округом генерал Хабалов, с которым я лично разговаривал, униженно выпрашивал на глазах другого офицера — Георгиевского кавалера — броневики из Гатчины для патрулирования города. Генерал убеждал его, что не о чем беспокоиться, полиция в полной готовности, а вводить регулярные части не нужно и по политическим соображениям нежелательно — это унижает офицерскую честь. И закончил: идите и спокойно работайте!».
Другой очевидец тех дней, сын убитого в 1911 году премьер-министра Столыпина, так комментирует действия Хабалова: «Он спас офицерскую честь и отдал столицу восставшим…».
Царь ответил Хабалову телеграммой:
«Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, нетерпимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией.
Николай».
Николай еще не понимает, насколько серьезны события. Во-первых, это просто беспорядки, считает он, подавлять которые — дело привычное, во-вторых, пусть этим занимаются комендант и министр внутренних дел, им положено. Однако последний, пресловутый Протопопов, не решается раскрыть государю глаза на истинное положение дел и тем дискредитировать себя.
На следующий день, 26 февраля (11 марта), Родзянко телеграфирует царю:
«Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Вообще беспорядки продолжаются. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Частью войска стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца.
Родзянко».
Царь все еще не понимает. Протопопов ничего подобного не сообщает, поэтому Николай говорит Алексееву: «Этот истерик Родзянко, видимо, сошел с ума!»[93].
Поэтому он решает отправить генерала Иванова с одним надежным полком с фронта на подкрепление в столицу[94]. 27 февраля (12 марта) — решающий день. Как всегда, во внутриполитических кризисах определяющую роль играет позиции армии. Все больше солдат под воздействием революционной агитации переходит на сторону восставших и, вместо того чтобы рассеивать их, вместе с ними толпами устремляется к Государственной думе. Это молодые, неопытные запасники из низших слоев населения, которые легко поддаются призывам к восстанию и уговорам агитаторов[95]. Офицеров, которые пытаются навести дисциплину в своих частях, просто убивают. Очевидец рассказывает:
«Армия начала переходить на сторону народа. Никто уже не чувствовал себя в безопасности под охраной жандармов и полиции. Всюду толпы, крики: «Хлеба, хлеба!». Повсюду драматические сцены. Батальон Семеновского полка получил приказ очистить Невский от повстанцев. Он выступает туда и наталкивается на батальон Волынского полка, который только что перешел на сторону народа. Неуверенность — что же будет? И вдруг совершенно седой пожилой офицер, командующий гвардейцами, выпрямляется в стременах и кричит своим людям: «Солдаты, я не могу вам приказать стрелять в ваших братьев, но я слишком стар, чтобы нарушить присягу!», — приставляет к виску револьвер и стреляется. Его тело заворачивают в знамя, а солдаты сливаются с народом».
