Николай II - страница 42
(…) Итак, утром 24 июля 1905 года в Бьёрке свершился поворотный пункт в истории Европы, хвала милости Божьей, и наступило великое облегчение для моего дорогого отечества, которое наконец-то вырвалось из гнусных галло-русских тисков».
Вильгельм недаром настаивал на встрече «без министров и придворных». Однако подпись Николая должна быть кем-то подтверждена. Кайзер приказал одному из своих адъютантов расписаться ниже себя. Николаю не оставалось ничего иного, как поручить эту непривычную задачу своему морскому министру. Адмирал Бирилев повиновался.
Германский император выбрал для своего предложения последний момент перед отъездом, чтобы Николай не успел ни с кем посоветоваться. Он знал, почему: не успел царь вернуться в Петербург, как все его министры встали на дыбы.
Договор гласил:
«Статья I. В случае нападения на одну из империй со стороны какой-либо европейской державы союзник обязуется поддерживать ее всеми своими сухопутными и морскими силами. В случае, если оба союзника предпримут такие совместные действия, Франция будет призвана к исполнению своих обязательств в соответствии с текстом франко-русского союзного договора.
Статья II. Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать сепаратного мира с возможным общим противником.
Статья III. Обязательство о взаимном оказании помощи действует также в случае, когда обязательства, исполняемые одной из высоких договаривающихся сторон во время войны, например, поставки угля одному из участников войны, будут рассматриваться какой-либо третьей державой как мнимое нарушение нейтрального статуса».
В дополнении содержится обязательство русского царя побудить своего французского союзника присоединиться к договору.
Соглашение должно вступить в силу после заключения мирного договора между Россией и Японией. Однако сразу после возвращения Николая в Петербург министр иностранных дел Ламздорф и вернувшийся в правительство Витте сделали все, чтобы аннулировать этот договор (среди прочего под предлогом, что планируемое привлечение к нему Франции затянет ратификацию и т. п.). Берлин не отреагировал: ни кайзер Вильгельм, ни его министр Остен-Сакен не ответили на соответствующие письма. Позднее Вильгельм воззвал к «совести» и «дружбе» Николая в обычной для него манере («Бог был нам свидетель, подпись есть подпись…»); тем не менее кайзер не утратил надежду, что нератифицированная подпись будет иметь реальные последствия в соответствующих обстоятельствах, и русско-германские контакты на какое-то время прекратились.
Между тем Николаю приходилось бороться с внутриполитическими обстоятельствами в условиях, когда революционеры использовали поражение в войне с Японией, чтобы развернуть атаку на царский режим.
Вопреки шумным патриотическим демонстрациям, война с Японией была популярна далеко не во всех слоях общества. Военные неудачи оказались лишь последней каплей, взбудоражившей море социального недовольства, умело направляемого оппозиционерами.
Столь бурным оказался промышленный подъем с момента восшествия Николая на престол и столь блестящими выглядели экономические достижения его министра финансов Витте, что никто из «верхних эшелонов» не замечал, как мало выиграли от этих успехов трудящиеся в промышленности и в сельском хозяйстве. Социальные требования нового класса — промышленного пролетариата сделались горючим материалом в руках образованных лидеров оппозиции.
Поражение в войне с Японией стало идеальным аргументом против дискредитировавшего себя режима. Возникшая в 1902 году партия социалистов-революционеров (объявившая террор законным средством политической борьбы) сделалась становым хребтом и организационным центром революционной деятельности.
Начались рабочие волнения в новых промышленных центрах на юге страны — Баку, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Киеве и Одессе. Теперь, в начале лета 1904 года, брожение распространилось на экипажи разгромленного флота, вернувшиеся после первых поражений в войне и ставшие знаменитыми благодаря фильму Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин»[42]. В дневнике царя ход событий излагается следующим образом:
