Планомерное развитие военного принципа в конечном итоге привело бы к преобразованию всей энергии войны исключительно в потенциальную энергию взрыва, подобную энергии электрического конденсатора. В такой форме энергия войны могла бы сохраняться без усилий; ее должно быть намного меньше по количеству, в то же время ее эффективность должна быть несравнимо большей».[64]
Тесла умер, так и не узнав, как отозвались его изобретения, его мысли об овладении источниками энергии, какая развернулась борьба за новые земли, новые технологии…
Тесла же очень любил Ницше, человека, который, как и он сам, обладал даром предвидения.
«Поистине, человек — это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке:
Он — это море, где может потонуть ваше великое презрение.
В чем то, самое высокое, что можете вы пережить?
Это-час великого презрения. Час, когда ваше счастье становится для вас отвратительным, так же как ваш разум и ваша добродетель.
Час, когда вы говорите:
„В чем мое счастье! Оно — бедность и грязь, и жалкое довольство собою. Мое счастье должно бы было оправдывать само существование!“
Час, когда вы говорите:
„В чем мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он — бедность и грязь, и жалкое довольство собою!“
Час, когда вы говорите:
„В чем моя добродетель! Она еще не заставила меня безумствовать. Как устал я от добра моего и от зла моего! Все это бедность и грязь, и жалкое довольство собою!“
Час, когда вы говорите:
„В чем моя справедливость! Я не вижу, чтобы был я пламенем и углем. А справедливый — это пламень и уголь!“
Час, когда вы говорите:
„В чем моя жалость! Разве жалость не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей?
Но моя жалость не есть распятие“.
Говорили ли вы уже так? Восклицали ли вы уже так? Ах, если бы я уже слышал вас так восклицающими!
Не ваш грех — ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!
Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — эта молния, он — это безумие!»
«То, что он сам осудил себя, было его высшим мгновением; не допускайте, чтобы тот, кто возвысился, опять опустился в свою пропасть!
Нет спасения для того, кто так страдает от себя самого, — кроме быстрой смерти.
Ваше убийство, судьи, должно быть жалостью, а не мщением. И, убивая, блюдите, чтобы сами вы оправдывали жизнь!
Недостаточно примириться с тем, кого вы убиваете. Ваша печаль да будет любовью к сверхчеловеку: так оправдаете вы свою все еще жизнь!
„Враг“ должны вы говорить, а не „злодей“; „больной“ должны вы говорить, а не „негодяй“; „сумасшедший“ должны вы говорить, а не „грешник“.
И ты, красный судья, если бы ты громко сказал все, что ты совершил уже в мыслях, каждый закричал бы: „Прочь эту скверну и этого ядовитого червя!“»
«Верьте мне, братья мои! Тело, отчаявшееся в теле, ощупывало пальцами обманутого духа последние стены.
Верьте мне, братья мои! Тело, отчаявшееся в земле, слышало, как вещало чрево бытия.
И тогда захотело оно пробиться головою сквозь последние стены, и не только головою, — и перейти в „другой мир“.
Но „другой мир“ вполне сокрыт от человека, этот обесчеловеченный, бесчеловечный мир, составляющий небесное ничто; и чрево бытия не вещает человеку иначе, как голосом человека».
«Мы не хотим пощады от наших лучших врагов, а также от тех, кого мы любим до глубины души. Позвольте же мне сказать вам правду!
Братья мои по войне! Я люблю вас до глубины души; теперь и прежде я был вашим равным. И я также ваш лучший враг. Позвольте же мне сказать вам правду!
Я знаю о ненависти и зависти вашего сердца. Вы недостаточно велики, чтобы не знать ненависти и зависти. Так будьте же настолько велики, чтобы не стыдиться себя самих!
И если вы не можете быть подвижниками познания, то будьте, по крайней мере, его ратниками. Они спутники и предвестники этого подвижничества.
Я вижу множество солдат; как хотел бы я видеть много воинов! „Мундиром“ называется то, что они носят; да не будет мундиром то, что скрывают они под ним!
