– Во-первых, что это еще за дом Эдгара По?
– По несколько лет жил в маленьком коттедже в Бронксе.
– Чувак, я смотрел «Форт Апач»[9], в Бронксе нет коттеджей. Эй, кретин, выбери уже полосу!
Сэм почувствовал необходимость покрепче ухватиться здоровой рукой за приборную панель.
– В девятнадцатом веке были. Бронкс стал частью Нью-Йорка только в девяностые годы прошлого века. А этот дом сохранили, потому что там жил По. И его жена там умерла.
Дин кивнул.
– Ладно, у этого места есть особая атмосфера. Но я все равно не вижу связи.
– Я тоже, – ответил Сэм, пожав плечами.
– Во-вторых, почему ты не рассказал мне об этом, когда рассматривал карту? Я думал, ты искал объездные пути.
Удивившись, что Дин задал этот вопрос, Сэм ответил:
– У тебя в магнитоле кассета Led Zeppelin. А у меня хватает мозгов не вести умные беседы, пока играет «Whole Lotta Love».
Дин открыл рот, закрыл и снова открыл.
– О’кей. Это логично.
Движение стало еще медленнее, и Сэм понял, что они приближаются к пропускному пункту. Дин увидел, что некоторые полосы двигаются быстрее, и перестроился.
– М-м, чувак, там автоматический пропускной пункт.
– Вот черт.
Жизнь Винчестеров отравляло внедрение таких новшеств, как автоматический пропускной пункт, переходно-скоростные полосы, видеорегистраторы и прочие технические затеи, для которых требовалось прикрепить на лобовое стекло кусок пластика, чтобы сканер мог считать информацию и списать деньги с кредитки или счета. Для этого нужна была кредитная карта, которую они не могли себе позволить – все их кредитки были фальшивыми. Сэм подумывал провернуть что-нибудь со счетом, которым он пользовался в Стэнфорде и с которого оплачивал мобильник и интернет, но теперь, когда их с Дином разыскивали, неразумно вывешивать на лобовое стекло то, что поможет их выследить.
Правда, полосы для оплаты наличными двигались значительно медленнее, и это только усугубляло и без того мрачное настроение Дина.
То, что они торчат в пробке, пока десятки других машин проносятся по полосе с автоматическим пропускным пунктом, полностью уничтожило весь эффект от отвлекающего маневра Сэма – Дин, чертыхаясь, правой рукой намертво вцепился в руль, а левой колотил по внутренней стороне водительской двери.
Признав тщетность своих попыток, Сэм достал ноутбук. Интернет грузился медленно, не быстрее, чем в телефоне, но в конце концов ему все-таки удалось найти и открыть сайт группы друга Эша – «Скоттсо».
К тому моменту, как он закончил читать, они уже добрались до пропускного пункта.
– Чувак, у тебя есть наличка? – спросил вдруг Дин.
Сэм резко повернулся.
– Что, прости? Я думал, это ты у нас хранитель прибыли, мистер Шулер, король бильярда и покера.
– Помнишь ту девушку в Саут-Бенде, студентку Нотр-Дама[10], которая…
Сэму категорически не хотелось слушать продолжение фразы, которую Дин начинал словами «помнишь ту девушку».
– Ладно, черт с тобой.
Извернувшись на пассажирском сиденье, Сэм залез левой рукой в карман брюк. Достал три четвертака, несколько распечатанных в Индиане визитных карточек «Сэм Винчестер, репортер» и именной зажим для денег. В нем было четыре банкноты, и десятидолларовая заметно выделялась, потому что теперь они все были разного цвета. Сэм осторожно достал ее и протянул Дину.
Дин заплатил за проезд десяткой, что-то проворчал в ответ на пожелание хорошего дня и сунул сдачу в карман рубашки.
Сэм хотел возразить, но подумал, что жизнь и так чертовски коротка, и просто сказал:
– Поедем по Генри-Гудзон-парквэй, так что держись правой стороны.
Дин кивнул, и они въехали на мост.
Некоторое время Сэм просто наслаждался видом. Мост Джорджа Вашингтона – один из самых знаменитых в стране. И хотя выглядел он не столь оригинально, как, скажем, мост Золотые Ворота, который они с Джесс видели в Сан-Франциско, или Бруклинский мост здесь же, в Нью-Йорке, было в нем своеобразное величие, которое его восхищало.
Пока «Импала» тащилась по мосту – все еще со скоростью меньше тридцати километров в час, но уже быстрее черепахи, – Сэм посмотрел направо. Погода была ясная, и он смог увидеть одну из самых известных в мире панорам: серые, красные, серебристые, коричневые небоскребы всевозможных форм и размеров тянулись вверх, а над ними возвышался шпиль Эмпайр-стейт-билдинг. Это была сложная комбинация всевозможных зданий, образец превосходства человека над природой.
