Следующие три квартала нужно было пройти в полной темноте. Гэллоуэй вздохнул, почувствовав, как холодный пот ручейками сбегает по телу. Он дышал с трудом, пересекая пустынную улицу; глаза насторожились, нервы были натянуты и возбуждены до предела и, казалось, готовы были лопнуть. В голове раздавался стук, гулом отдававшийся в висках.
Сунув руку в карман, он вытянул пачку сигарет, зажал одну дрожащими губами, зажег ее и благодарно затянулся. Выпустив кольцо дыма в тихий ночной воздух, он широко зашагал.
Как случилось, что дьявол так напугал его? Вполне возможно, что это просто физические отклонения, как сказал врач. Гэллоуэй не верил в призраков и фантомов, так же как и в другие глупые суеверия, о которых его спрашивал Келлер. Эти вещи не могут повредить ему, если он откажется верить в них. Сибрайт умер, прошло больше года. Он не мог вернуться назад, выйти из могилы. Из-под земли — да, но не оттуда, где он сейчас. Гэллоуэй почти рассмеялся над собой, вспомнив, как он шел по пустынной улице.
Сибрайт при жизни был очень злым. В нем было что-то пугающее, какая-то странная власть, которой он, казалось, обладал, и внутренняя, иррациональная вера.
Гэллоуэй стал вспоминать незначительные события, которые, возможно, и стали причиной испытаний, выпавших теперь на его долю.
Однажды, три года назад, у них состоялся очень странный разговор. Было уже далеко за полночь, и они говорили о призраках, загробной жизни и всяких таких вещах. Сибрайт, казалось, верил во все это безоговорочно.
— Я заключу сделку с тобой, Вальтер, — сказал он, медленно потягивая из своего стакана, смакуя вино, как знаток. — Ты не веришь в эти вещи, а я верю. У меня есть достаточно доказательств того, что жизнь после смерти действительно существует и что душа или сознание, называй как хочешь, отделяется и живет после того, как тело умерло.
— Но доказательств этого нет, — упорствовал Гэллоуэй, убежденный, что он прав. — Как будто назло тебе, никто еще не вернулся оттуда и не рассказал нам о загробной жизни.
— Может быть. Но ты такой проклятый реалист, Вальтер, что я вижу, только невероятные события заставят тебя поверить. Ты из тех глупых слепцов, которые верят только в то, что можно увидеть, услышать или потрогать руками. Если они чего-то не могут ощутить своими пятью ограниченными чувствами, то отказываются верить в это.
Гэллоуэй кивнул, плохо понимая, чего добивается Сибрайт. Здесь нужно было поставить точку в разговоре, он это чувствовал, но то, что сказал Сибрайт в следующий момент, поразило его.
— Я знаю, что умру раньше тебя, Вальтер. Не спрашивай, почему я это знаю, все равно ты никогда не поверишь мне, даже если я поклянусь, что это правда. Но после смерти я приду к тебе. Я заставлю тебя поверить мне.
Гэллоуэй медленно кивнул головой в темноте. Может быть, ему нужно было рассказать об этом врачу. Он был уверен, что это имеет прямое отношение к делу. И это не вызвало бы никаких подозрений, а их нужно было избегнуть любой ценой.
Да, чем больше он думал о Сибрайте, тем больше убеждался, что в этом пари и заключается суть дела.
Неосознанно, помимо воли, он стал размышлять над этим полузабытым разговором, выстраивая его у себя в голове так, что тот принял ужасающие размеры и стал откровением для него.
Это нелепое хвастовство Сибрайта прокралось в его сознание и настолько подавило его разум, что заставило «слышать» звуки, которых на самом деле не было. Он вздохнул свободнее. Ему стало легче. Он почувствовал себя дураком, запуганным до смерти. И чем? Каким-то стуком!!! Объяснений которому могло быть миллион. Размышляя обо всей этой истории с Сибрайтом, он просто сделал поспешные выводы, как струсивший идиот.
Он подошел к двери, вставил ключ в замок и быстро повернул его, радуясь резкому металлическому звуку. Осторожно прикрыв дверь за собой, он шагнул в темноту, затем включил свет.
Слава Богу, теперь он знает, что с этим покончено! Сощурившись от яркого света, он прошел узким коридором, снял шляпу и теплое пальто, затем прошел в библиотеку.
Там горел яркий огонь, зажженный в большом камине, и он догадался, что экономка уже ушла. Холодное мясо лежало на подносе, там же стояла бутылка виски. Пройдя вперед, он налил себе виски и выпил его залпом. Спиртное обожгло ему горло, но согрело озябшее тело и сняло напряжение, так, что у него хватило сил сесть на большой стул перед камином и расслабиться. Смешав себе еще питья, он медленно потягивал его, откинувшись на стуле.
