Через двадцать минут он был у нас.
Я еще раз повторил свой рассказ. Аджубей стал звонить в разные места. Горюнову* в ТАСС - ничего не знает; Семичастному в КГБ - нет на месте; Шелепину в ЦК - на заседании; Григоряну** в ЦК - ничего не знает.
Аджубей сник. Ясно было, что пользы от него мало и в таком состоянии советоваться с ним бесполезно.
А тем временем происходило следующее. Отец с Микояном без помех доехали до Кремля и прошли в комнату заседаний Президиума ЦК. Как только за ними закрылась дверь, события стали развиваться с головокружительной быстротой.
И снова воспользуюсь свидетельством Владимира Ефимовича Семичастного:
"Когда приехали в Кремль и они зашли в зал, я немедленно сменил охрану в приемной. Заменил охрану на квартире и на даче. Предварительно я успел отпустить в отпуск начальника охраны. Литовченко был такой, полковник.
Оставил за него хлопца молодого, Васю Бунаева. Я его в Кремле прижал в переходах: "Слушай! Сейчас началось заседание Президиума ЦК. Может все быть. Я выполняю волю Президиума и ЦК. Ты, как коммунист, должен все правильно понимать. От этого будет зависеть решение твоей дальнейшей судьбы. Имей в виду - ни одной команды, ни одного приказа, ни одного распоряжения [не выполняй] без моего ведома. Я тебе запрещаю".
Очевидно, имелись в виду возможные приказы Хрущева. Однако таковых не последовало.
Что касается нас, то мы даже не заметили, что в дежурке у ворот появились новые люди. Все проходило внешне буднично.
Вернемся к свидетельству Семичастного: "Я не закрывал даже Кремля для посещения людей. Люди ходили, а в... зале шло заседание Президиума ЦК. Я по Кремлю расставил, где нужно, своих людей. Все, что нужно.
Брежнев и Шелепин беспокоились.
Я ответил: "Не надо ничего лишнего. Не создавайте видимости переворота..."
Время шло.
Так мы ничего и не узнали до самого вечера. Серго ушел к себе. Я бесцельно кружил вокруг дома, хотя ноги гудели от усталости.
Около восьми часов вечера приехал отец. Машина его привычно остановилась у самых ворот. Он пошел вдоль забора по дорожке, это был обычный маршрут. Я догнал его. Несколько шагов прошли молча, я ни о чем не спрашивал. Вид у него был расстроенный и очень усталый.
- Все получилось так, как ты говорил, - начал он первым.
- Требуют твоей отставки со всех постов? - спросил я.
- Пока только с какого-нибудь одного, но это ничего не значит. Это только начало... Надо быть ко всему готовым...
И добавил:
- Вопросов не задавай. Устал я, и подумать надо...
Дальше шли молча. Прошли круг вдоль забора, начали второй. Вдруг он неожиданно спросил:
- Ты доктор?
Я опешил.
- Какой доктор?
- Доктор наук?
- Нет, кандидат, доктор - это следующая ступень. Я...
- Ладно...
Опять молчание.
Прошли второй круг, и отец свернул к дому. На звук хлопнувшей двери в прихожую вышел Аджубей. В его глазах застыл немой вопрос: что случилось?
Отец молча кивнул ему и стал подниматься на второй этаж к себе в спальню. Он попросил принести туда чай. Никто не решился его беспокоить.
Позвонил Серго. Он появился через несколько минут, но информации у него было еще меньше. Анастас Иванович приехал домой и гуляет с академиком А.А.Арзуманяном. О чем говорят - неизвестно. Серго предложил дождаться отъезда Арзуманяна и поехать вслед за ним, расспросить его дома. Наверняка он и Микоян сейчас говорят о событиях минувшего дня.
Серго ушел к себе. Опять предстояло ждать. Время тянулось нестерпимо медленно. Аджубей попытался дозвониться домой Шелепину. Телефон не отвечал. Позвонил на дачу. Ответа нет. Попытки дозвониться Полянскому и еще кому-то тоже окончились неудачей. Только через несколько дней я узнал, что после отъезда отца все члены Президиума договорились к телефону не подходить: вдруг Хрущев начнет их обзванивать и ему удастся склонить кого-нибудь на свою сторону.
Тем не менее Брежневу было неспокойно. Вечером он снова позвонил Семичастному:
"- Володя, мы только что закончили заседание. Хрущев уходит, куда он поедет?
- На квартиру.
- А если на дачу?
- Пусть едет на дачу.
- Ну а ты?
- А у меня и там и сям, и везде наготовлено. Никаких не будет неожиданностей.
