Отец за эти дни подзагорел под осенним солнцем пустыни, выглядел посвежевшим. Он был доволен увиденным и, как обычно, спешил поделиться своими впечатлениями. Отец рассказывал о них своим коллегам за обедом в Кремле, а дома его собеседником был я. Работая в КБ, я разбирался в технике, и отец как бы проверял на мне свои впечатления, расспрашивал о деталях.
Сначала нехотя, а потом все более и более увлекаясь, отец начинает говорить. Глаза его загораются, на лице уже не видно усталости. Ракеты - это его гордость. Он перечисляет типы ракет, сравнивает их характеристики, вспоминает разговоры с главными конструкторами и военными. Отец горд - теперь мы сравнялись по военной мощи с Америкой. Когда он стал Первым секретарем ЦК в начале пятидесятых годов, США были недостижимы, а американские бомбардировщики могли поразить любой пункт на нашей территории. Теперь же сам Президент США Кеннеди признал равенство военной мощи Советского Союза и Соединенных Штатов. И всего за десять лет! Есть чем гордиться.
На полигоне ему показали новый трехместный "Восход", который в ближайшие дни должен будет стартовать на орбиту искусственного спутника, представили его экипаж - Комарова, Феоктистова и Егорова.
Отец прямо-таки светился, - в космосе мы уверенно держим первенство.
Улучив удобный момент, я спросил:
- А как тебе понравилась наша ракета?
Явно не желая обсуждать проблему, видимо, там, на полигоне, обо всем было много разговоров, отец ответил:
- Ракета хорошая, но у Янгеля лучше. Ее и будем запускать в производство. Мы все обсудили и приняли решение. Не поднимай этот вопрос сызнова.
Я промолчал, хотя было очень обидно за наш коллектив, который столько сил вложил в разработку.
Как бы почувствовав это, отец добавил:
- У вас много хороших предложений. Мы одобрили программу работ. Сейчас Смирнов* занимается оформлением.
Закончилась неделя. В субботу вечером, как обычно, все отправились на дачу. Жизнь текла по давно заведенному привычному ритуалу: в воскресенье утром завтрак, затем отец просмотрел газеты, отметил заинтересовавшие его статьи и пошел гулять.
Снова мы гуляли вдвоем. Дорожка извивалась в густом сосновом лесу. Шли молча, я все выбирал момент, оттягивая начало разговора. Дошли до калитки, через нее вышли за ограду дачи на лужок в пойме Москвы-реки.
Сейчас луг был разрыт. Везде валялись бетонные столбы, лотки, трубы. Сельскохозяйственная делегация привезла из Франции новинку - оросительную систему, вода в которой текла по бетонным лоткам, установленным на столбиках над землей. Отцу это очень понравилось: вода не теряется в почве и арыки не отнимают землю у посевов. Он загорелся новой идеей и решил испытать ее у себя на даче. Сказано - сделано. Была дана команда, и через неделю появились строители. Луг превратился в строительную площадку.
Теперь мы шли по краю леса, и отец с удовольствием обозревал содеянное. Ему уже виделись ровные рядки лотков, на полтора метра поднятые над землей и наполненные тихо журчащей водой. Через мерные отверстия на каждую грядку попадает нужное для полива количество воды, ни больше ни меньше и без потерь.
Обойдя луг, мы повернули обратно. Неприятный разговор больше откладывать было нельзя, прогулка заканчивалась. Сейчас, вернувшись на дачу, отец примется за бумаги, потом обед, но главное - вокруг будут люди, а мне не хотелось затевать этот разговор при свидетелях.
- Ты знаешь, - начал я, - произошло необычное событие. Я должен тебе о нем рассказать. Может, это ерунда, но молчать я не вправе.
Затем я коротко рассказал о странном звонке и встрече с Галюковым. Отец выслушал меня молча. К середине рассказа мы дошли до калитки, ведущей к дому. Секунду поколебавшись, он повернул обратно на луг.
Я закончил свой рассказ и замолчал.
- Ты правильно сделал, что рассказал мне, - наконец прервал молчание отец.
Мы прошли еще несколько шагов.
- Повтори, кого назвал этот человек, - попросил он.
- Игнатов, Подгорный, Брежнев, Шелепин, - стал вспоминать я, стараясь быть поточней.
Отец задумался.
- Нет, невероятно... Брежнев, Подгорный, Шелепин - совершенно разные люди. Не может этого быть, - в раздумье произнес он. - Игнатов - возможно. Он очень недоволен, и вообще он нехороший человек. Но что у него может быть общего с другими?
