Сотни тысяч вернувшихся из лагерей представителей интеллигенции и бывших партийных работников заметно изменили и атмосферу политической жизни в стране, особенно в Москве, в Ленинграде и в других культурных центрах. В отдельных случаях разоблачения Сталина вызывали напряжение иного характера. В Грузии, например, начались антихрущевские волнения против попыток разоблачения «великого сына грузинского народа». Волнения сопровождались столкновениями с войсками и жертвами. Очаги напряжения возникли в других социалистических странах, в Польше, Румынии, Болгарии, Венгрии, в Чехословакии, Албании и в Китае. Для лидеров этих стран доклад Хрущева был полной неожиданностью. Хрущев не учел, что многие из них были ставленниками Сталина и Берии и что для укрепления своего собственного «культа» они пользовались теми же методами жестокого террора и не в далекие уже 1937–1938 годы, а в недавние, столь еще памятные времена 1948–1952 годов. Руководство компартий этих стран оказывало на ЦК КПСС сильное давление, чтобы остановить десталинизацию. Непосредственно в Президиуме ЦК КПСС Маленков, Каганович, Ворошилов и Молотов также стали в явную оппозицию новому курсу полной десталинизации. На ХХ Съезде в «секретном» докладе Хрущева содержались обвинения главным образом против Сталина, Ежова и Берии и ряда работников карательных органов. Неофициально высказывались мнения, что другие члены руководства, такие как Хрущев, Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков, не только не принимали активного участия в репрессиях, но даже сдерживали Сталина. Сложная ситуация вокруг «секретного» доклада Хрущева, затрагивавшая и интересы влиятельных группировок в руководстве зарубежными компартиями, привела к отступлению Хрущева и принятию резолюции ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий», которую составили совместно Молотов, Маленков, Каганович и Ворошилов. Эта резолюция, опубликованная во всех газетах, отдавала должное заслугам Сталина перед партией, страной и международным революционным движением и старалась характеризовать его преступления лишь как злоупотребления властью. При этом масштабы этих злоупотреблений были уменьшены, и утверждалось, что основное «ленинское ядро» Центрального Комитета было сохранено и при Сталине и оно оказывало сдерживающее влияние на его деятельность, хотя и не было в состоянии удалить Сталина с его поста.
Однако эта умеренная резолюция уже не могла сдержать событий, вызванных докладом Хрущева. Волнения в Польше осенью 1956 года были непосредственно связаны с дискредитацией прежнего руководства Польской компартии и привели к радикальным изменениям в рядах Польского ЦК (приход к власти В. Гомулки). Более драматично развивались события в Венгрии, где кровавый террор ставленника Сталина и Берии Ракоши был еще свеж в памяти народа. Диктатура Венгерской компартии стала разваливаться очень быстро, и после долгих колебаний Хрущев отдал приказ о применении советских войск против венгерских повстанцев. Прежде чем принять это решение, он обратился к руководству всех стран Варшавского пакта и к руководству Китайской компартии с вопросом, возможно ли применить вооруженные силы для подавления восстания. Из всех стран, включая Польшу, были получены положительные ответы. Мао Цзэдун, одобряя необходимое использование вооруженных сил, упрекнул Хрущева за то, что совета у Китая он попросил слишком поздно – это нужно было сделать до того, как чернить на ХХ Съезде КПСС великого вождя международного рабочего движения, верного марксиста-ленинца товарища Сталина.
Китай этим письмом ясно давал понять, что Хрущев отныне уже не может быть лидером международного коммунизма, что он предал идеалы марксизма-ленинизма, стал ревизионистом и что руководящая роль в мировом коммунистическом движении будет теперь принадлежать Китайской компартии, на знамени которой Сталин по-прежнему занимал место между Лениным и Мао Цзэдуном. Мао Цзэдун, однако, стал со временем хоть и пятым по счету классиком марксизма на плакатах (после Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина), но его профиль рисовали заметно крупнее остальных – вольность, на которую Мао не решался ни при жизни Сталина, ни до разоблачений Сталина на ХХ Съезде КПСС.
