Получается, что та жизненность, которой являюсь я, — та же, что и жизненность, которой является она…
Совершенно верно. Это просто жизненность. И она просто возникает, видимо, совершенно иным способом, что просто потрясающе. Но тот другой способ, которым она возникает, совершенно лишён смысла. Это просто абсолютная радость единства кажется двумя, и является, видимо, абсолютно уникальной. В этой истории всё, что ни происходит сейчас, уникально. Больше оно никогда не произойдёт. Оно никогда не происходило раньше.
Это что–то абсолютно новое. То, что происходит, абсолютно новое. Оно, видимо, приходит и уходит. Оно живое и не живое. Вы находитесь в абсолютной новизне. Вы вдыхаете абсолютную новизну. Вы мыслите абсолютной новизной. Никто раньше так не говорил. Это совершеннейшая уникальность. Возникает, исчезает, возникает, исчезает. Это удивительно.
Тони, вы только что сказали «до» и «после», а это является временем.
Нет никакого «до» или «после».
Но вы только что сказали: «Никто раньше так не думал».
Попытка объяснить это тому, кто думает, что существует некое «до», — это потрясающее осознание того, что то, что видимо происходит, абсолютно уникально. Это ещё один способ описать то, что люди считают чем–то, произошедшим раньше. Я пытаюсь сказать, что вы, сидящий на этом стуле, никогда раньше не происходили. Но я всего лишь разговариваю с тем, кто думает, что есть некое «до». А есть только это.
Мне все это напоминает цитату из Т. С. Элиота: «В неподвижной точке вращающегося мира… именно там находится танец». Значит, всё на самом деле происходит в недвижимости.
И в тишине. Это недвижимость и тишина. Это недвижимость, которая движется, и тишина, которая звучит. И она абсолютно новая… видимо.
Если бы у меня спросили, что я до настоящего моменте из всего этого вынес…
Вы имеете в виду сегодня?
Да, сейчас. Да, сегодня. Из того, что я здесь нахожусь.
Вы пытаетесь что–то из этого вынести?
Да.
Ладно. Хорошо.
Если бы кто–то, кто о вас никогда не слышал, спросил у меня, что вы говорите… в чём суть того, о чём вы говорите, то я бы ответил, что он говорит о принятии настоящего момента. Это моё видение. Оно правильное или неправильное?
Оно не правильное и не неправильное; это то, что воспринимается. Но всё это выходит за пределы принятия и настоящего момента, оба из которых являются просто историями. Здесь говорится, что нет никого, кто мог бы принять, и нет никакого момента. Один момент подразумевает другой момент. Нет никакого момента. Это похоже на идею о том, чтобы быть здесь и сейчас. Нет никого, кто мог бы быть здесь, и нет никакого сейчас. И нет никого, кто мог бы это принять. Я не предлагаю вам это принять, так как с этой точки зрения нет никакого отдельного «я» и нет ничего, что надо было бы сделать. Когда отдельной сущности больше нет, мы видим, что это — всё, что есть.
Это то, к чему вы сами, в качестве Тони Парсонса, пришли?
Я совершенно ни к чему не приходил. В этом и весь смысл того, о чём мы говорим. То, о чём здесь говорится, не имеет никакого отношения к Тони Парсонсу. Тони Парсонс к этому не пришёл. В этом и весь смысл.
В этом смысле Тони Парсонс — не что–то большее, чем ищущий, сновидящий. Так что я ни к чему не пришёл. Некуда и некому приходить. Однако просто указывается на то, что это — всё, что есть.
Я чувствую себя немного потерянным.
Это нормально. Весь смысл нахождения здесь — в том, чтобы быть потерянным.
Там я тоже чувствую себя потерянным.
Но возможно, что того, кто находится там и чувствует себя потерянным, больше не будет. Здесь дело не в том, чтобы научиться получать какие–либо знания.
Если есть ничто, значит, и здесь тоже ничего нет верно?
Да.
Всё это — иллюзия. Это сон.
Я думаю, что когда вы говорите, что всё — иллюзия, я бы не использовал этот термин, так как я считаю, что он создаёт некую путаницу. Это и реально, и нереально. Сновидение — это сон об отдельности.
Понятно.
Если я скажу вам, что стена — это иллюзия, вы можете пойти и удариться о неё головой, и она все ещё будет казаться стеной, и ваша головная боль будет казаться головной болью. Но по своей сути обе они — ничто, которое всем этим кажется.
