А есть ли какой–то смысл в том, чтобы единство знало единство?
Единству не нужно ничего знать. Существует лишь единство. Нет никакого действия. Это — всё, что есть. Оно полностью бездействует. И в этом бездействии возникает мнимое действие. Но в сновидении о том, что мы — отдельные индивиды, все явления всё ещё обладают уникальностью, так как это всё, что есть.
Итак, в этом сновидении всё для него абсолютно уникально. В освобождении, в осознании единства, всё ещё присутствует эта уникальность. Разница в том, что там нет никого, с кем бы это происходило. Это просто кажется происходящим. Это «ничто» появляется как уникальность. Это совершенно непостижимо — незнающая естьность без познающего.
Невозможно понять, что в освобождении, когда никого нет, когда всякая отдельность исчезла, всё ещё кажется, что возникает эта уникальная двойственность. Но тогда её полностью осознают как игру бытия.
Иногда вы говорите о вертикальном времени, противопоставляя его линейному времени.
Нет, не о вертикальном времени. О вертикальности.
О вертикальности. Именно тогда этот сдвиг, чем бы он ни был, видимо, и происходит? Это завершение истории?
Это видение того, что существует лишь это, безвременное, и это также является наслаждением всей историей времени, если при этом видишь эту историю насквозь, видишь, что история совершенно бессмысленна и больше не имеет никакого значения или власти. Она только кажется происходящей во времени, вот и всё.
Но кто её видит?
История видится как ничто, которое суть всё. На самом деле, я бы не пытался это понять.
Поэтому было бы верным сказать — и я думаю, что вы уже несколько раз это говорили, скорее всего, даже на этом ретрите — что в обычной жизни на самом деле происходит очень много обычного видения, в том числе мыслей, и это нормально. Мы все это делаем, не осознавая. А затем этот своего рода психологический момент, это ощущение «я», возникает в виде вуали, предъявляя на это свои права посредством привычки жить жизнью, основанной на праве давности или обычая.
Да. И тогда, когда произойдёт пробуждение, оно скажет «А, это то, что всегда там было».
Совершенно верно.
Таким образом, на самом деле, есть лишь бытие. Во всей этой видимости есть лишь то, что есть. Это только то, что происходит. Это неизбежно. Это всё.
Каким–то образом это психологическое ощущение «я», которое возникает и говорит «я», мешает видению самого себя, так как оно такое тонкое, что покрывает…
Да. Таким образом, это открытая тайна.
Да, совершенно верно.
Она остаётся тайной всё время, пока есть кто–то, кто пытается её разгадать. Тогда она остаётся тайной. И только когда её никто не ищет, она и становится открытой и очевидной.
Это похоже на вечность, правда?
Это и есть вечность.
Однако когда мы разговариваем, люди говорят: «Я вчера просветлел», однако не было никакого «вчера», в котором можно было бы просветлеть.
Нет, не было. И не было никого, кто бы просветлел.
Это нечто настолько мягкое, правда?
Да, мягкое.
Мягко изумительное.
Да, это так.
Мне кажется, ум просто этого не понимает.
Нет, нет.
Это непостижимо.
Есть одна вещь, которая поразила меня после первоначального пробуждения, когда там никого не оказалось, и затем кто–то вернулся, чтобы об этом поведать. В то время я интересовался христианством и не понимал этой дурацкой идеи о том, что можно было грешить, и вас прощали. Я внезапно увидел, что настоящий смысл прощения — в том, что нет абсолютно никого и ничего, что бы надо было прощать. Не имеет значения, сколько раз вам кажется, что вы поступили неправильно, и что вы делаете, или что вы не делаете. Не имеет значения, сколько вы ищете или не ищете. Есть только бытие вот этим. Это безусловная любовь.
Вы ощутили облегчение?
Это было просто ощущение чуда. Истинный смысл или качество, которое стоит за идеями, возникающими у нас, показывает, что религиозные догмы и идеи первородного греха — это абсолютнейшая ерунда…
Такое ощущение, что часть этой мягкости — очень глубокий вид юмора.
Да, конечно. Во всём этом есть по–настоящему глубокий юмор. В каком–то смысле это космическая шутка. Это
