И вот он проснулся здесь. В открытые окна дул легкий ночной ветерок, щебетала какая-то припозднившаяся пичужка. Амадео услышал рядом с собой сопение — Диего спал поверх одеяла, свернувшись калачиком.
Амадео поднялся, стараясь не разбудить его, укрыл краем одеяла и выскользнул за дверь. Дом был погружен во тьму, часы в башне показывали полвторого ночи. Попасться Флавио он не боялся — со сломанной рукой тот точно не мог ему навредить. Амадео поймал белое пятно в отражении оконного стекла и стиснул зубы от злости. Флавио за все заплатит.
Он не стал включать свет на кухне, чтобы не потревожить Мануэлу, комната которой находилась напротив. Налил воды, сел за кухонный стол. Все эти дни он беспрестанно искал лазейку, которая позволила бы дать Ксавьеру узнать о его местонахождении, но безрезультатно. Мануэла и так получила из-за него по первое число, и принять ее помощь он не мог. Тем более, ей путь в полицию тоже был заказан — наверняка Флавио об этом позаботился. Мануэла не была рабыней, как Амадео сначала подумал. Работала она на Флавио лишь потому, что он хорошо платил, а ей нужно было оплачивать обучение сына в одном из университетов Штатов. Потерять работу она не могла и терпела все вплоть до порки, причиной которой стала попытка побега Амадео.
— Нашел из-за чего переживать, — фыркнула она после, когда Амадео попросил прощения за произошедшее. — Я сама сказала тебе бежать, забыл, что ли?
Амадео не забыл и был ей безмерно благодарен. На удивление сильная и отчаянная женщина.
Под открытым окном послышались голоса. Амадео узнал Рамона и Рамиреса — должно быть, совершали ночной обход.
— Что босс сказал? — спрашивал Рамон. — Даст зарплату пораньше?
Раздался звук чиркнувшей зажигалки, воздух наполнился ароматом табачного дыма, и Амадео с болью в душе вспомнил Ксавьера. Друг наверняка всю страну вверх дном перевернул, разыскивая его.
— Да какой там пораньше, — пробасил в ответ Рамирес. — У меня ж еще наказание за разбитую вазу, будь она неладна… Этот ублюдок мало того, что задержит выплату, так еще и вдвое сократит. Старинная китайская ваза, мать ее, каким-то образом оказалась дороже жизни моей дочери. Я и так позанимал у всех, кого вспомнил, все равно не хватает ровно половины.
— Черт, — сочувственно произнес Рамон. — Я бы очень хотел тебе помочь, да у меня с кредитной историей нелады… Как начал работать на этого pendejo, так все наперекосяк пошло.
— И в кредит не могу влезть, — Рамирес уныло затянулся. — Перед банком и так куча обязательств, я еще ссуду не вернул.
— Ничего, крепись, мы что-нибудь придумаем. Это у тебя последняя сигарета была?
— Угу.
— Эх… Ничего, сейчас принесу еще, кажется, где-то в комнате пачка завалялась.
Зашуршала трава — Рамон ушел. Амадео поднялся и подошел к окну. Рамирес прислонился к стене дома и курил, нимало не заботясь о том, что дым попадает внутрь через открытое нараспашку окно. Мыслями он явно был далеко отсюда.
— Доброй ночи, Рамирес.
Тот подскочил, едва не выронив сигарету.
— Chinga tu madre, — выругался он. — Чего тебе не спится, парень?
— Встал попить воды, — улыбнулся Амадео. — Простите, что напугал. Обычно я не имею такой привычки, но случайно услышал ваш разговор. У вас что-то стряслось?
Рамирес глянул на него исподлобья, затем швырнул недокуренную сигарету в траву и как следует растер каблуком.
— Стряслось мягко сказано. Неделю назад моя семья попала в аварию, жена отделалась царапинами, а дочка сильно ударилась головой, трещина позвоночника, ну ты знаешь, у детей все такое хрупкое… Без операции у нее ноль шансов, инвалидное кресло, просто приговор… — он украдкой вытер глаза. — А этот… Флавио… Он даже не дал мне отгул, чтобы я мог побыть с моей девочкой. Мерзкий черствый человек, как он не понимает, что дети это… — не в силах больше сдерживаться, он закрыл глаза ладонями. — Прости. Обычно я не жалуюсь, но сил нет терпеть.
Амадео слушал и кипел от ярости. Когда кажется, что Флавио уже достиг предела своей мерзости, он выдает еще что-нибудь более отвратительное.
— Черти в Аду наверняка только что подбросили дров под его котел, — пробормотал он.
