Когда родители были живы и болели, я просил Господа продлить их дни. Чтобы за себя молился — не помню. Странно было бы чего-то просить у Бога для себя. Ведь и так получил сверх всякой меры!
Мои беспартийные родители даже при Сталине не сидели. А сам я сколько раз мог угодить в камеру — и не угодил. Не печатали, ругали в газетах — подумаешь, беда! Писательскую судьбу пытались сломать — но ведь не сломали. Мало того, практически, всю жизнь занимаюсь любимым делом, да еще и деньги за это платят. Да, бывали голодные периоды, уже при седой голове калымил ночами, возил бандитов и проституток. Ну и что — зато какой материал собрал для повести! Мама прожила восемьдесят пять, отец девяносто три. Женщины любили — спасибо им всем. Друзья не предавали (или почти не предавали), и я никого не предал, Бог уберег от этого убийственного греха. Книги и пьесы обошли всю страну, переводились на сорок языков. До тридцати с лишним лет не выпускали за границу — зато объездил и облетал всю свою огромную родину, от Камчатки с Сахалином до Прибалтики и Молдавии. Впрочем, пятнадцати лет свободы хватило, чтобы посмотреть мир, поездить на зарубежные премьеры, на презентации переведенных книг, поплавать в теплых морях, покидать камешки во все четыре мировых океана.
Уж если обращаться к Богу — то только с благодарностью. Вот с нею довольно часто и обращаюсь. Но странно было бы для этого идти в церковь: все равно, как передавать письмо родному отцу через секретаршу.
Опять-таки, хочу быть справедливым: у миллионов людей нет гуманитарного образования или гуманитарной одаренности, и красивая молитва, созданная талантливым профессионалом, лечит им душу, давая надежду, что такие проникновенные слова лучше дойдут до Господа. Дай Бог всем им счастья! Но мне легче разговаривать с Отцом Небесным напрямую, и слова находить свои.
Я надеюсь, что в Двадцать Первом веке, великолепно оснащенном технически и потому особенно опасном, влияние церкви будет постепенно уменьшаться, а влияние Бога возрастать. Почему надеюсь именно на это? Да потому, что слишком много зла в последние годы творится с опорой на церковь — взять хотя бы тот же международный терроризм. Ведь не Аллах же обещает убийцам детей царствие небесное — обещает священнослужитель, в данном случае фанатик, бесконечно далекий от учения Мухаммеда. Но разве мало христианских священников страдают той же ксенофобией, пусть и не в столь изуверском варианте? Разве среди тех же российских фашистов не встречаем мы людей в черных рясах?
Я понимаю — нельзя требовать от служителей церкви (мечети, синагоги, дацана), чтобы они были лучше общества, в котором живут. Какие мы, такие и они. Мы вместе болеем и вместе долго и трудно выздоравливаем. Просто надо видеть разницу между Божеским и человеческим.
Иногда, когда у меня возникает потребность встретиться с какой-нибудь важной персоной, умный начальник дает свой прямой телефон. Если же попадаешь на секретаршу, начинается тупое и нудное выяснение: кто, с какой целью, и не лучше ли мне позвонить пятому помощнику. Пусть не воспринимается это сравнение как кощунственное, но Бог ведь дал зачем-то каждому из нас свой прямой телефон — нашу совесть. А мы упорно рассчитываем, что через секретаршу оно получится вернее. Может, и так — но сомнений много.
Мне нравятся люди, чей путь к Создателю лежит через церковь: я им сочувствую и желаю успеха в их благом деле. Но не думаю, что этот путь обязательный и единственный. У нас есть и иная возможно: почаще прислушиваться к собственной совести. Кто-то ведь ясно дает нам понять, хорошо мы поступаем или плохо. Может, и не Он. Но тогда — кто?
Вот на совесть и надеюсь прежде всего.
По легенде, цыганка нагадала судьбу троим известным шахматистам. Было это, кажется, в Вене, что, впрочем, неважно. Шли после тура по парку, увидели даму в цветастом платке и за скромные деньги купили пророчество. Дама посмотрела на три ладони, помрачнела и продавать прогноз отказалась. Шахматисты настаивали, даже удвоили плату. Тогда она сказала, примерно, следующее: один из вас умрет через месяц, другой через год, третий через три года. Шахматисты, люди умные и образованные (один из них был знаменитый гроссмейстер Рети) поблагодарили цыганку и пошли дальше, обмениваясь шуточками. Однако через месяц умер один из них. А через год — второй. Третий, правда, не умер в обещанный срок, но тоже попал в неприятности, тяжело болел.
