Лишь через полчаса из мембраны снова зазвучал голос машинного переводчика - дешифратор придумал сравнение, взятое из греческой мифологии. Оно было понятно каждому землянину и наиболее точно, по мнению дешифровщиков, передавало суть дела.
Акция, которую задумал Венс, была сродни подвигу Геракла, которым решил очистить запущенные конюшни царя Авгия.
Венс решил начать уборку с груды хлама в углу комнаты. К этой неопрятной куче он, сколько помнил себя, не прикасался, о чем красноречиво свидетельствовал бархатный слой пыли, мигом поднявшейся в воздух, едва Венс приступил к операции. Несколько раз хмыкнув, Венс начал всерьез подумывать о противогазе - это приспособление на случай внезапной газовой атаки внешнего либо внутренних врагов имелось у Венса, как и у любого другого гражданина республики: таково было указание президента.
До противогаза, однако, дело не дошло. Разбор груды настолько увлек Венса, что он позабыл про пыль.
Хозяином бумаг, как вскоре выяснилось, был его далекий предок Харви, живший, по преданию, в смутную эпоху Великого безлюдья, когда люди вдруг стали неизвестно куда исчезать. Много слухов о том времени. Люди бежали неизвестно куда - то ли в космос, то ли в другое время, во всяком случае, города и селенья обезлюдели настолько, что работать на фабриках и полях стало некому.
Присев на корточки, Венс тщательно перебирал листки. Счета, которые оплачивал Харви… Разного рода справки - целая пачка… Измятые от долгого ношения в карманах и новенькие, будто вчера выданные, - лишь пожелтевший пластик выдавал их возраст. Письма. Писем немного, Харви переписывался только с одним человеком, которого звали Свен, по прозвищу Мудрая голова.
Интересно, какие они были - Харви и Свен, подумал Венс и посмотрел на засиженный мухами старинный портрет, висевший над кроватью. Теперь не умеют делать такие портреты. Цветное фото представляло неизвестного человека - подписи никакой не было. Может быть, это и есть Харви?
Венс пожалел, что не пригласил Хорана - вдвоем разбирать груду было бы интереснее.
К ночи Венс управился с работой. Комната преобразилась, Благодаря настойчивости хозяина да еще исправно работающему мусоропроводу завалы хлама исчезли. Под ними обнажился пол, весьма непрезентабельный на вид. Квадраты разноцветного пластика были истерты, во многих местах повреждены, а когда Венс выгреб из угла самую большую кучу, то оказалось, что листы пластика под ней наклеены и вовсе небрежно, будто старинный мастер работал наспех: одна сторона налезала на другую, края топорщились.
Следующий выходной Венс решил посвятить полу.
Стопку бумаг, исписанных корявым почерком - неровные буквы падали влево - Харви не выбросил, припрятал, чтобы почитать на досуге. Он вообще любил читать, читал много и жадно, ища в книгах ответа на вопрос: почему мир несовершенен и как переделать его?
Но книги, которые он читал, рассказывали о чем угодно, только не об этом, и Венс забросил их.
Записки Харви вызывали тревожные мысли. Они звали на борьбу, толкали к действию. В то же время Харви был бесконечно одинок. Он дружил только со Свеном, которого называл странным словом шпур.
Чтобы заглушить беспокойные мысли, Венс отдался благоустройству жилья. Лавочник сказал, что получил из столицы партию пластика ручной работы чудный материал, пружинит под ногами, не выцветает, и главное - днем вбирает свет Сириуса, а ночью красиво и мягко посверкивает, словно искрится. Венс с трудом втащил толстые листы на свой четвертый этаж и принялся за дело. Пластик резался легко, работа спорилась. "Материал исключительно прочный", - сказал лавочник.
Настилая тяжелый пластик на старые обшарпанные квадраты, Венс размышлял о том, что наступают беспокойные времена. В городе невесть откуда появляются толпы людей, бледных, со странными выражениями лиц. Она перегружают транспорт, заполняют необжитые трущобы - коробки высотных домов, бродят по улицам и с жадностью глазеют на дома и вывески, словно попали не в обычный зачуханный городок, а в первоклассный музей. Но все это еще полбеды. Хуже то, что многочисленные пришельцы, предлагая свои услуги, сбивают цены на рабочие руки. В то же время цены у лавочников лезут вверх, словно ртутный столбик термометра, сунутого в горячий песок.
