Иван Иванович противиться не стал, движения его были преувеличенно осторожны:
— Да Гелюшке давно амулет один обещал исполнить, он как раз ей в Крыжовене пригодится.
— Амулет? — Крестовский покачал сокрушенно головой. — Сначала в побрякушку силы лил, а после по ветру Попович отправил? Ванька, ты в обморок сейчас брякнешься.
— На воздухе полегчает.
На воздух Ивана Ивановича выводили под руки, он запрокинул к небу бледное лицо и поймал губами снежинку.
— В баньку бы сейчас, да чтоб веником березовым отхлестали…
Крестовский друга поддержал:
— Либо можжевеловым.
— Могу предложить розги, — хмыкнул Мамаев, — немедленно и даже мокрые.
Его обозвали басурманином, поспорили, где именно пар жарче да банщики рукастее, пришли к выводу, что мокошьградские бани — одно расстройство, посему души не успокоят, и решительно отправились в ближайшую ресторацию.
Эльдар по дороге отлучился ненадолго, чтоб дама попусту его не ждала, и, когда присоединился к друзьям за накрытым столом в «Жарю-парю», те уже изрядно захмелели.
— …даже не попрощался, — говорил Ивану Крестовский, — болонку Брюта отыгрывал.
— О Геле разговор? — присел Мамаев, кивая разносчику, чтоб принес ему квасу. — Она, кажется, затруднения твои поняла.
— Лучше б не понимала, — криво улыбнулся Семен, — лучше б сцену ревности устроила, Головиной в волосы вцепилась или мне.
— Африканских страстей возжелалось?
— А если бы и так? — горячился Крестовский. — Если мне надоело таиться? Как дети малые, право слово, любое словечко с оглядкой, что люди подумают. Надоело. Канцлер еще этот яд в уши льет. Ах, Семушка, послушай старика, не мальчик ты уже, о семье пора задуматься…
— Партию какую тебе присмотрел? — Если бы собеседники Мамаева были чуть более в форме, тон этого вопроса заставил бы их насторожиться. — Родственницу свою дальнюю?
Ответить Крестовский не успел, Иван вдруг хлопнул себя по лбу:
— Вспомнил, на что аркан твоего Блохина покойного похож!
— На что же?
— Посмотреть еще надобно… Эх, жаль, письмо в приказе осталось. Вернуться? Не к спеху, если я прав, Гелюшке это все одно не пригодится.
— Что за амулет ты ей изготовил? — Выслушав ответ, Семен изобразил аплодисменты. — Браво! Попович этим преимуществом воспользоваться не преминет.
— Думаешь, сдюжит?
— Уверен. Давай теперь про рунные плетения рассказывай.
Беседа со страданий сердечных свернула в служебное русло, и задуманной душевной попойки не получилось, Эльдар не раз пожалел о несостоявшемся свидании с очень дальней родственницей Юлия Францевича.
За ночь щиколотка распухла и в ботильон помещаться не желала. Перфектно! И что теперь делать прикажете? Часики тикают, а работа на месте стоит? По уму мне с такой неприятностью дней пять в постели с задранной ногой лежать надобно.
— Валенки? — предложила Дуняша жалостливо. — И Антипа с санями сей момент кликну.
— Давай валенки. — Я вызвала в памяти накорябанный по объяснениям хозяйки план города. — А с извозчиком погоди, до главной площади, на которой все присутствия расположены, меньше квартала. Ежели с Архиерейской на Чистую свернуть, так вообще рядом.
— Лучше не на Чистую, — служанка протянула мне обувку, — а в Сапожный проулок.
— После мне надо посмотреть квартиру, где покойный Блохин проживал.
— Так при приказе казенка за ним была, на верхнем этаже.
— Ты лично его знала?
— Куда нам, — хихикнула Дуняша. — Степан Фомич по другим девкам выступал.
Она оглянулась на запертую дверь хозяйской спальни, Захария Митрофановна, как я уже знала, почивала обыкновенно до обеда, и добавила шепотом:
— По продажным, в веселый дом хаживал.
— Неужели? А постоянная дама сердца у него была?
— Почем я знаю, — шмыгнула Дуняша носом. — Только ходок он был знатный, многие барышни не прочь были бы с ним закрутить, особливо после газеты.
— Какой еще газеты?
Вчера я попыталась расспросить о Блохине хозяйку, но та лишь отнекивалась, знакомства с покойным приставом не водила, услугами ее он не пользовался. Я ей не поверила, но решила пока не давить. Успеется.
— С портретом! И прямо под портретом написали: его благородие Блохин С. В.
Ни названия газеты, ни точного времени публикации Дуняша припомнить не смогла, год назад или раньше. Это было досадно, мне хотелось представить внешность объекта.
