— Ну что скажу тебе, Гелюшка, — Захария Митрофановна ткнула длинным пальцем в стол, — не выгорит у тебя.
— Что именно? — зевнула я украдкой.
— Дунька, — велела хозяйка, — стели барышне постель в гой горенке, что окном во двор.
А когда служанка ушла, наклонилась над столом.
— У тебя, барышня Попович, сейчас такая оказия приключилась, что ты будто по ниточке над полыньей шагаешь и хочешь там подольше задержаться, чтоб выбора не делать. Это не выгорит, сама не решишь, решат за тебя. Король при тебе есть червовый, любовный, стало быть, интерес, ногами тебя попирает, стало быть, положением выше.
— Ну вот пусть он и решает, — разрешила я благостно, близость постельки меня занимала гораздо больше.
— У него своя ниточка, — гадалка покачала головой, — только если под тобою бездна ледяная, под ним огненная. Соперница твоя подле него сейчас, одной с ним масти. Ты-то явно бубна. Ох-хо-хо, что ж у вас там за катавасия… Вверх тормашками черва легла. Пиковый еще есть, видишь, с венцом на голове, стало быть, патриций, и валеты с ним — прислужники. Смотри, от этого бубнового меч вбок торчит, значит, опасность.
— Мне? — Я уже порядком запуталась в персонажах.
— Не тебе, патрицию, тебе, наоборот, нежную страсть сулит.
— От патриция?
— От валета.
Она еще говорила о каких-то зверях-помощниках, о смерти, которая при огненном коте, о любви, о родственниках, о служебных неприятностях, о сломанном каблуке, о разбитом сердце и ополовиненном кубке.
А я корила себя за то, что вообразила себя яматайским самураем и не засунула поганую трость поганому Волкову в самое неприличное место — нога болела просто до слез.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в коей происходит разведка на местности, обыск, розыск и арест
Карта Башня указывает на особый стиль жизни, связанный со стремлением вверх. Вы будете ставить перед собой грандиозные планы, действовать, несмотря на трудности.
Таро Марии Ленорман.
Руководство для гадания и предсказания судьбы
У Эльдара Давидовича на вечер были планы для него обычные — свидание с дамой, но он его отложил, дождался на перроне, пока поезд на Крыжовень тронется, любуясь тем, как страдает Крестовский. Семену вовсе не хотелось сейчас разделять скорбь подруги детства, он поминутно оглядывался на задернутое шторкой окно Гелиного вагона. Молодец Попович, кремень-девка, не стала сантиментов разводить, четко границы обозначила. Вот здесь, шеф, — наши личные отношения, а тут — служебная надобность. Головина все рыдала, вагонные проводники загрохотали дверьми и ступенями, последние припозднившиеся пассажиры едва успевали вскочить на подножки. Семен Аристархович проводил поезд долгим взглядом, Мамаев же, решив, что миссия его окончена, поспешил уйти.
— Эльдар Давидович, — позвал Крестовский, — обождите меня, вместе в приказ вернемся.
Сыскарь ругнулся про себя, но покорно остановился. Семен поклонился Головиной, вручил букет противных, будто восковых цветов.
— Явлюсь к вам с визитом, Ева Георгиевна, при ближайшей возможности, чтоб сызнова принести соболезнования с вашей утратой.
— Ах, Сеня, — вздохнула вдовица, — ты как лучик солнца в беспросветной тьме, что окружает меня нынче.
Брют предложил ей руку колечком, и графиня удалилась, сопровождаемая кроме свиты канцлера четверкой своих горничных.
— Присутственное время кончилось, — предупредил Эльдар начальство. — Поэтому давай ты меня на ходу обругаешь, чтоб я на встречу с дамой не опоздал вовсе уж неприлично.
— Обойдешься, — хмыкнул Семен, — и страдать будешь вместе со всеми. Дама у него, фу-ты ну-ты… Я нынче соломенный вдовец, ты, верный друг, мою беспросветную тьму будешь развеивать, как солнечный зайчик.
— Как лучик, — тоненько пропищал Эльдар и добавил совсем уж глумливо: — Сеня-а!
Крестовский рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Ваньку сейчас, другого нашего соломенного вдовца, из приказа заберем, он в последнее время чуть не до ночи в кабинете засиживается, да отправимся кутить.
Мамаев подумал, что дам в Мокошь-граде еще много.
Зорин сидел за своим столом и встретил друзей рассеянным взглядом.
— Колдовал? — Семен сдернул с вешалки Иванову шинель. — И, судя по всему, преизрядно. Собирайся.
