Теперь эти основания стали слишком очевидными. Джоанна гадала, что сделал бы Джеффри, поцелуй она его или ущипни. Он сидел совсем рядом, ее возбуждал соленый, едкий запах его тела. Мысль о том, чтобы разделить с Джеффри ложе, немало занимавшая ее, начинала представляться все более привлекательной. Джоанна вспомнила короткий поцелуй Джеффри во время церемонии обручения. Он ничем не отличался от множества обычных поцелуев, которые ей доводилось дарить другим и получать самой. Все, что запечатлелось в ее памяти, гак это мягкое дыхание Джеффри и его красивый рот. «Прекрасные зубы», — подумала она тогда.
Взглянув украдкой на своего жениха еще раз, Джоанна поняла, как это несправедливо: перед сотней, даже тысячей благородных свидетелей человек вряд ли может выдать свою страсть. Она и сама тогда была настолько поглощена другими вопросами, что больше обращала внимание на необходимые для церемонии украшения вроде красивой одежды или богатой посуды. В целом весь тот эпизод казался нереальным, чем-то напоминающим веселую, пеструю шараду, в которой каждый участник играл надлежащую роль, словно актер таинственной мистерии. Что и было реальным, так это тепло, исходившее от тела Джеффри, сильный, резкий запах здорового, молодого мужчины.
— Ты не разу не обмолвился о том, сколько времени ты здесь пробудешь, — сказала Джоанна.
К ее удивлению, Джеффри слегка покраснел.
— Дня три или больше… пока буду нужен тебе. Четыре-пять дней займет дорога до Уайтчерча, а мне хотелось бы оказаться там раньше вассалов. Конечно, если ты найдешь здесь какое-нибудь дело для меня, придется добираться туда и побыстрее.
— О нет… — пробормотала Джоанна.
Она догадалась, почему Джеффри покраснел, и почувствовала странное удовлетворение. Он находился примерно в семидесяти милях от Уайтчерча, когда проводил Иэна и Элинор на корабль, и проскакал больше двухсот миль ради встречи с ней только для того, чтобы через четыре дня проделать обратный путь… Джоанна не отпрянула, когда Джеффри, потянувшись за сладким пирогом, который им принесли на десерт, задел рукой ее грудь. Никакого замечания или извинения, но Джеффри все же покраснел.
Джоанна отодвинула тарелку, так и не доев свой кусок. Они не стали долго засиживаться за столом. Джеффри без особого энтузиазма предложил прогулку верхом, но Джоанна сослалась на невыносимую жару и попросила его что-нибудь сыграть на лютне.
В стороне от прямых солнечных лучей, но в достаточно светлом месте, установили пяльцы для вышивания. Джоанна склонилась над работой. Джеффри стал медленно перебирать струны. Первое, что пришло ему в голову — сыграть любовные элегии трубадуров, но Джеффри подавил в себе это желание. Он с немалым успехом исполнял эти куплеты некоторым придворным дамам легкого поведения, но почему-то Джоанне не решался напевать столь фривольные песенки.
Нет, он не боготворит ее. Мужчина не окружает сияющим ореолом женщину, наградившую его звонкой пощечиной, когда ей предложили за обедом перезревший плод. Джеффри слишком хорошо знает и живой юмор Джоанны, и ее житейскую мудрость, чтобы считать свою невесту небесным ангелом. Тем не менее Джоанна чиста и добродетельна — настоящее золото по сравнению с дешевой мишурой фрейлин королевы Изабеллы. Для Джоанны еще прозвучат любовные песни… но не эти.
Джеффри запел английскую лирическую песню «Звезда моря», что несколько удивило Джоанну: она ожидала услышать любовную песню. Но вместо разочарования она все более испытывала удовлетворение: сейчас не время и не место для слащавых сентиментальных элегий. Джоанна неожиданно почувствовала, что не в силах сидеть и молча ждать, когда Джеффри запоет снова, и сказала первое, что пришло ей в голову, но тут же залилась румянцем смущения. При всем желании нельзя было придумать ничего более глупого! Она же отлично знает, что Джеффри умеет петь на английском. Он также немного говорит на этом языке, хотя и не настолько хорошо, как Джоанна.
Однако Джеффри, казалось, не обратил внимания ни на ее замечание, ни на краску стыда на лице.
— Я думал о церкви, — сказал вдруг он. Ведь необходимо что-то говорить, что угодно, только не то, о чем он на самом деле думает. — Некоторые земли, через которые я ехал, находятся в плачевном состоянии. Там хоронят людей прямо у дороги. Я слышал, что в Даргэме умершим отказали даже в последних ритуалах.
