Сзасс Тэм повернулся к Пирасу.
— А теперь, — произнес он, — нам понадобятся рабы.
Он напряг волю, и через мгновение из ворот замка на подъемный мост в сопровождении ужасающих воинов вышли два десятка обнаженных людей. Янтарные глаза зомби светились в полумраке.
Когда рабы рассмотрели пентакль, алтарные камни и прочие приспособления, некоторые из них попытались сбежать. Ужасающие воины оглушили их и потащили дальше.
Пирас прочистил горло.
— Вы же знаете, повелитель, рабы ныне в цене.
Сзасс Тэм хотел бы подбодрить его улыбкой, но то, что оставалось от его лица, не очень подходило для проявления подобного рода эмоций.
— Обещаю, в будущем ты не пожалеешь об этой потере. А теперь прошу меня извинить. Мне и самому пора начать действовать.
Поднявшись, он проследовал в центр магической фигуры. Тем временем ужасающие воины приковывали рыдающих рабов к поверхностям камней, а некроманты доставали ритуальные кинжалы. Закончив работу, зомби удалились. Волшебники устремили взгляды на Сзасса Тэма, словно хористы, ждущие знака от дирижера.
В костлявых руках лича возник посох из холодной, обращенной в камень тени. Высоко вскинув его, Сзасс Тэм произнес первые слова длинного заклинания. Его подчиненные контрапунктом к нему присоединились. Пролилась первая кровь.
Рабы завопили громче. Сзасс Тэм повысил голос, чтобы тот не затерялся в шуме. Его последователи должны были читать заклинания в унисон с ним. Если они собьются, ритуал может выйти из–под контроля с самыми фатальными последствиями.
Но, по правде говоря, это все равно могло произойти. Его сила уменьшилась, а на ставшую нестабильной магию уже нельзя было положиться. Сейчас же он намеревался сделать то, что никогда не делал раньше.
Если даже зулкир испытывал опасения, можно было только догадываться, насколько нервничают его подчиненные. Учитывая, что ритуал этот не имел никакого отношения к некромантии, им, должно быть, казалось, что они ступают на опасную и неизведанную территорию. И все же по их манере держаться этого нельзя было понять, и лич почувствовал прилив гордости за их самообладание.
Постепенно в воздухе начали возникать струящиеся тени и заплясало болезненное зеленоватое мерцание. Послышались чьи–то шепотки и хихиканье, и Сзасс Тэм почувствовал во рту мерзкий металлический привкус. Понемногу, подобно стене, возводимой из камней без использования известкового раствора, начала выстраиваться магическая структура. Её нельзя было увидеть, но те, кто владел тайными знаниями, могли её почувствовать. Лич понимал — стоит допустить хотя бы малейшую ошибку, и она рухнет. Но этого не произошло — все элементы находились в идеальном равновесии.
Почувствовав то же, что и он, его помощники улыбнулись. Но вот наконец рабы испустили последний вздох, а их убийцы закончили декламировать последние строки. Тем не менее, ничего не произошло, и триумф остальных некромантов превратился в недоумение. Сила, которую они пробудили, походила на натянутый лук с лежащей на тетиве стрелой.
— Не беспокойтесь, — произнес Сзасс Тэм. — Мы просто не закончили. Расстегните кандалы и сбросьте трупы с алтарей.
Когда Красные Волшебники выполнили его приказ, лич напряг всю свою волю и собрал каждую кроху сил.
— А теперь прикуйте себя к камням и лежите смирно. Я обойду вас, чтобы застегнуть оковы на той руке, на которой вы не сможете этого сделать сами.
Он уже давно наложил на подчиненных заклятия принуждения, и все же порожденный гибелью Мистры беспорядок мог их разрушить. Даже если хоть один из некромантов попытается сражаться или бежать, ритуал окажется испорчен.
К счастью, до этого не дошло. Некоторые маги, пытаясь воспротивиться его приказу, глухо хрипели или дрожали, словно охваченные припадком. Но в конце концов все они оказались прикованы к окровавленным камням. Закончив застегивать кандалы, Сзасс Тэм вытащил кинжал–атам и приступил к жертвоприношению.
Когда он закончил, передняя часть его мантии оказалась полностью забрызгана кровью. Лич повернулся к Пирасу, взиравшему на него круглыми глазами.
— Войди в круг, — велел ему некромант.
Тарчион поднялся на ноги и начал приближаться, трясясь и спотыкаясь. У него не было выбора — он тоже находился под заклинанием принуждения.
