Но он предпочел умолчать о том, что мог бы догадаться, что произойдет — если бы у него хватило мозгов верно истолковать пророчество Ярпилл, в котором говорилось об этом событии. Зачем упоминать об этом — ничего хорошего из этого не выйдет, а их вера в него может пошатнуться. Белая Королева была Мистрой, черная — Шар, богиней ночи, а убийцей — Сирик, бог убийства. Падение города, обвал пещеры и агония дерева означали, что упорядоченная структура магии будет охвачена хаосом.
Теперь, когда в его распоряжении оказалось достаточно времени для того, чтобы все обдумать, он догадался, почему первоначальное предсказание Ярпилл не сбылось. Он бы победил, если бы мир, к которому оно относилось, остался прежним. Но гибель Мистры уничтожила его, она породила новую реальность, правила в которой полностью изменились.
Прикоснувшись к этому ужасному завтра, Ярпилл схватила немного голубого пламени — достаточно для того, чтобы разрушить путы Трона Такорсила и избавиться от влияния Сферы Мертвой Луны. Сзассу Тэму ещё повезло, что оно не позволило ей сделать что–либо помимо этого.
Когда он завершил своё урезанное объяснение, Азир и Хомен продолжали бестолково на него таращиться. Лич почувствовал укол разочарования. Он понимал, что, учитывая их смертную натуру и то, что они не являлись архимагами, не стоило рассчитывать найти в них единомышленников, но ему все равно было досадно видеть двоих своих главных помощников столь озадаченными и встревоженными.
Даже лучшие из людей столь ограниченны и несовершенны.
— Как это отразится на нас? — спросил Хомен.
— Ну, — произнес Сзасс Тэм, — очевидно, что, вопреки нашим ожиданиям, нам не удалось одержать разгромную победу, вдобавок сейчас мы столкнулись с некоторыми непредвиденными проблемами. Но Крепость Сожалений теперь наша. Это уже что–то.
— Если очередной оползень не утащит её в Приадор, — произнесла Азир.
— Да, от скал продолжают откалываться обломки, — согласился Сзасс Тэм, — но я осмотрел гранит, на котором выстроен замок. Он достаточно крепок.
— Хорошая новость, — Хомен осушил свою серебряную чашку. — Но, когда я задал свой вопрос, то имел в виду… весь мир, полагаю. Он погибнет?
Сзасс Тэм фыркнул.
— Конечно же, нет. Думаешь, боги необходимы для существования вселенной? Это не так. Они, конечно, куда более могущественны, чем те импы, которых вызывают и заставляют себе служить заклинатели, но они просто духи, не больше и не меньше. Ранее боги уже умирали, умирали богини магии, но мир все же не рухнул. Не рухнет и сейчас. Что касается нас, мы просто должны подождать окончания всех этих несчастий.
— И что же нам делать? — спросила Азир.
— Вот что я думаю, — произнес Сзасс Тэм. — Мы должны разместить гарнизон в Крепости Сожалений. Она слишком важна, чтобы её оставить, и может сыграть ключевую роль, когда мы решим вновь перейти в атаку.
— Вы же не хотите продолжать наступление сейчас? — спросил Хомен.
— Нет. Нужно, чтобы большая часть наших войск отступила на север. Мы должны восстановить силы, определиться со стратегией и решить, какими будут наши следующие шаги. Но вы двое — солдаты. Если вы желаете предложить действовать более решительно, я готов выслушать ваши аргументы.
Азир и Хомен обменялись взглядами.
— Нет, повелитель, — произнес мужчина. — Ваш план кажется самым благоразумным.
— Хорошо. Тогда давайте обсудим детали.
* * *
Барерис спел исцеляющее заклинание, аккомпанируя себе на яртинге. Зеркало, напоминавший размытую копию барда, в молчании завис позади него.
Аота проводили в затененную палатку, завязав ему глаза. Время от времени он поднимал веки, чтобы хоть на миг увидеть окружающий мир, хотя ни один человек с нормальным зрением не смог бы ничего разглядеть в такой темноте, не говоря уже о повязках. Но от открывающейся ему картины его голова взрывалась болью, и у него не оставалось иного выбора, кроме как отступиться от своих попыток.
Он почувствовал прохладное, успокаивающее покалывание на коже лица — признак исцеляющего действия песни. Сообщалось, что у бардов тоже возникали сложности с созданием заклинаний, хотя и не такие сильные, как у волшебников.
