Плоская, похожая на пиявку нежить, известная как кожистый летун, полетела на боевого мага. Поймав его когтями, Яркокрылая разодрала его на куски. Аот обрушил ливень огня и молний на столпившихся внизу врагов, в то время как Барерис своим пением вызвал в середине их строя ядовитые облака пара и гипнотические узоры света. Их товарищи–наездники посылали стрелы из седел.
— Берегись! — Яркокрылая повернула, подняв одно крыло и опустив другое, и Аот заметил опасность. Несколько пожелтевших скелетов гигантских рапторов, гремя костями, стремились набрать высоту, чтобы обрушиться на них сверху.
Их было слишком много, чтобы грифониха смогла справиться в одиночку. Аот наставил копье на ближайшего противника, и с наконечника его оружия сорвались стрелы изумрудного света.
* * *
Рыцарь, под открытым забралом которого вместо лица виднелся гниющий череп, был нежитью. Однако его летающий конь, несмотря на свой демонический облик — чернильно–черную шкуру, светящиеся глаза и дыхание и окруженные языками пламени копыта — скорее всего, являлся живым существом.
Если так, подумал Барерис, то, возможно, на него смогут подействовать те заклинания, к которым был устойчив его хозяин. Бард попытался ослепить его своим пением, пока Убийство, его новый грифон, делал все возможное, чтобы держаться от них на расстоянии.
Когда лошадь запнулась, заставив своего наездника дернуться в седле, Барерис понял, что ему это удалось. Он послал Убийство в атаку.
Рыцарь–нежить пришпорил коня и потянул за вожжи, но не смог заставить ослепшее, впавшее в панику существо подчиниться его командам. Бросив эти бесплодные попытки, он обеими руками в латных рукавицах сжал копье и поднял его, готовясь пронзить Убийство, когда тот окажется достаточно близко.
Подавшись вперед, Барерис взмахом копья отвел оружие врага в сторону. Когти Убийства глубоко вонзились в тело черной лошади, и несколько секунд они, сцепившись, падали вниз. Затем грифон отпустил свою жертву, расправил крылья и воспарил в небеса, а рыцарь и его боевой конь рухнули на землю.
Барерис огляделся в поисках новой угрозы, но ничего не увидел. Врагов поблизости не осталось.
Это хорошо. Им требовалось немного времени, чтобы перевести дыхание. Вдобавок у него появилась возможность выяснить, как же продвигается сражение.
Окинув поле боя взглядом, бард решил, что довольно неплохо. Войска Сзасса Тэма стремительно таяли под ливнем стрел, градом ударов мечей, дубинок и копий, их уничтожали слуги заклинателей — дьяволы и элементали, и на них обрушивались вызванные воплотителями огненные бури и каменный град. Ряды войск лича прогибались, но отступать им было некуда. Их теснили все ближе к стенам Крепости Сожалений, защитники которой поливали их своими собственными стрелами и заклинаниями.
Десять лет мы сражались, подумал Барерис, и к закату все может окончиться.
Наверное, это должно было его обрадовать, но вместо этого он почувствовал лишь пустоту. Нахмурившись, бард огляделся в поисках кого–нибудь, кого можно было убить.
* * *
К облегчению Со—Кехура, в храме крепости, где стояли алтари Коссута, Бэйна и нескольких других божеств, было безлюдно. Несомненно, все священники находились снаружи — заботились о раненых и насылали проклятия на нежить.
Конечно, даже если тут и оказался бы кто–нибудь из жрецов, он вряд ли стал бы препятствовать Со—Кехуру посетить святилище. Разумеется, когда защитники крепости узнали о надвигавшейся осаде, они с удвоенным рвением принялись искать шпионов в своих рядах. Но они с Мутотом отвели от себя все возможные подозрения, доставив в замок хорошие вести вопреки всем попыткам армии северян их остановить. Как и обещал кастелян, их принимали тут как почетных гостей.
И все же какой–нибудь любитель совать нос не в свои дела мог найти странным то, что один из новоприбывших проявляет интерес к склепам. Позаимствовав одну из священных свеч, Со—Кехур поспешно спустился по каменным ступенькам, чтобы скрыться из вида до того, как кому–нибудь в голову придет мысль сюда заглянуть.
Дрожащее желтое пламя осветило массивные саркофаги с крышками, украшенными выгравированными изображениями тех, кто под ними покоился. На вделанных в стены мраморных плитах были выбиты имена, титулы и даты, лозунги и девизы тех, кто нашел здесь свой последний приют. Судя по слою пыли на окружающих предметах и паутине, затянувшей проходы, за последнее время здесь никого не хоронили. В воздухе витал запах сырости и разложения. Достав данный ему Сзассом Тэмом свиток, Со—Кехур развернул его, но затем промедлил.
