Мутот произнес заклинание в третий раз, и кричащий отделился от него. Хотя некромант и перестал ощущать вокруг себя биение его силы, мысленные завывания твари не ослабли.
— Вперед, — задыхаясь, произнес он. — Убивай всех, кто попадется тебе на пути, пока я не отдам тебе другого приказа. — Он намеревался держаться позади кричащего, там, где было безопасно. Мутот надеялся, что, даже если призрак и наткнется на Со—Кехура, то ему удастся заметить своего партнера до того, как он ринется в атаку. Если же нет, что ж, этот жирный дурак — небольшая потеря.
И все же Со—Кехуру ещё предстоит сыграть свою роль в их постановке. Мутоту предстояло делать зомби из жертв кричащего, а ему — анимировать тела павших под натиском тех мертвецов, которых он уже поднял. Пока ряды защитников крепости тают, число их врагов будет расти.
* * *
Ксингакс предпочитал ездить на плечах зомби горного великана. Из–за этого люди считали, что существо, похожее на огромного, пораженного проказой и сильно деформированного зародыша, не способно передвигаться самостоятельно, а ему нравилось, когда его недооценивали. Это предоставляло ему преимущество в случае вероятного покушения.
По крайней мере, так было раньше, но он обнаружил, что, когда вокруг закипела битва, его носильщик превратился в помеху. Пусть они и находились в центре армии северян, но, возвышаясь над головами окружающих, он подвергался куда большему риску быть пронзенным стрелой или сожженным вспышкой магического пламени. Так что сейчас он просто парил в воздухе рядом с Сзассом Тэмом.
Ксингаксу не нравился шумный и опасный хаос боя, и он считал, что ему здесь совсем не место. Он был изобретателем, мудрецом и художником, а не тупоголовым воякой. Его раздражало, что он сам был причиной того, что ему приходится принимать участие в сражении. После того, как Барерис Анскулд искалечил его, выколов ему глаз и отрубив руку, он заменил их частями тела погибшего ночного охотника Исвала и позже научился управлять доставшимися ему вместе с ними новыми способностями. Из–за этого Сзасс Тэм и сделал его одной из фигур своего плана.
В небесах парили полдюжины созданных личом летающих глаз, и время от времени Сзасс Тэм заглядывал в них силой своего разума. Это давало ему возможность охватить картину боя в целом. Наконец лич повернулся к Ксингаксу, прекратив наблюдение.
— Время пришло? — спросил Ксингакс.
Сзасс Тэм улыбнулся.
— Верно. Наши враги уже чувствуют запах победы. Их натиск силен, а это значит, что ряды их войск уже основательно перемешались с нашими, и им не удастся перегруппироваться достаточно быстро. Так что вспомни, чему я тебя научил, и воспользуйся своей силой.
Ксингакс зажмурил свой собственный подслеповатый глаз, оставив открытым лишь круглое белое око Исвала. Подняв огромную, чернильно–черную руку ночного охотника, он сжал пальцы в кулак и напряг всю свою могучую силу воли.
В ответ на его призыв по небу заструилась тьма. Ранняя ночь обрушилась на Крепость Сожалений, и отовсюду, где находились войска Сзасса Тэма, из защищавших их от дневного света вагонов, навесов и скоплений тени вырвались призраки и прочие устрашающие создания.
* * *
Таммит огляделась вокруг. Лошади были готовы сорваться в галоп, но из–за препятствий у них не было возможности приблизиться к врагам.
К счастью, у вампиров из Безмолвного Отряда, который в основном состоял из потомства, созданного ею за все эти годы, были и другие способы добраться до неприятеля.
— Полетели! — воскликнула она, обернувшись множеством летучих мышей. Каждый из её воинов последовал её примеру, хотя никто из них и не унаследовал её способности превращаться в целую стаю.
Возглавив своих потомков, она устремилась к нескольким верховым рыцарям. Судя по всему, они только что разделались с отрядом гулей.
Безмолвный Отряд спикировал на южан. На полпути Таммит снова приняла человеческий облик. Эта сложная трансформация причинила ей боль, но это было необходимо — воин, которого она избрала своей жертвой, носил полный доспех, а забрало его шлема было опущено. Мыши попросту не смогли бы причинить ему никакого вреда.
