— Забудь пока о городе. Давай возьмем ворота. Прямо сейчас. Втроем.
— Впятером, — поправила его Яркокрылая.
— Мы обнаружили себя совсем недавно, — продолжил Барерис. — Большинство городских стражников только–только вылезли из постелей. Да, они направляются к стенам, чтобы при необходимости встать на защиту города, но на место пока не прибыли. Нанесем удар, пока они ещё не готовы.
Зеркало, все ещё носивший личину орка с выступающими клыками, неодобрительно нахмурился.
— Мы стоим под этими воротами с белым флагом.
— Аутарч предал совет. Он не является человеком чести.
— Но мы являемся.
Нет, подумал Аот, мы — солдаты Тэя, а не последователи некоего древнего и бредового рыцарского кодекса. Хотя возражение призрака почему–то вызвало у него укол стыда.
— Если мы не попадем внутрь, наши товарищи умрут. Это соображение и вынуждает меня совершить преступление против того, что символизирует эта палка в моей руке. Но я не прошу тебя о помощи, если ты придерживаешься иного мнения.
Облик призрака изменился. Теперь он выглядел, как темное искаженное подобие Аота.
— Я останусь со своими братьями, а вину свою искуплю потом.
— Тогда к делу, — произнес боевой маг. С этими словами он бросил кленовую палку на землю, а измотанные грифоны взмахнули крыльями и взмыли в воздух. Зеркало, сжимая в руке меч, последовал за ними.
Кто–то из находившихся над воротами людей издал предупредительный вопль. В воздухе засвистели стрелы, и Яркокрылая напряглась, издав утробный рык. Равномерный ритм взмахов её крыльев нарушился. По соединявшей их мысленной связи Аот почувствовал, что переднюю лапу её пронзила боль.
— Я в порядке! — рявкнула она.
Они опустились на зубчатую крепостную стену. Клюв грифонихи вонзился в тело какого–то легионера. Повернувшись в седле, Аот проткнул копьем одного из солдат Бэйна. Судя по звукам, Барерис, Танцор и Зеркало тоже успели оказаться на крепостной стене и вступили в бой, но Аот был слишком занят, чтобы оглядываться.
Кто–то проорал боевой клич и бросился на него. Это оказался Драш Рурит, который отбросил трость и теперь сжимал в руках меч. Клинок окутывало болезненно–зеленоватое свечение. Возможно, именно находившаяся в нем магия и наделила старика такой силой и ловкостью — он двигался с грацией охотящегося кота.
Яркокрылая, уже сцепившаяся с ещё одним солдатом, не имела возможности повернуться к Драшу. Значит, Аоту придется рассчитывать только на свои силы. Сделав ложный выпад в голову, Драш попытался пронзить его грудь, и наездник парировал древком копья, почувствовав отдачу от инерции удара. В ответ он ткнул аутарча в живот, но Драш уклонился в сторону и снова перешел в атаку. Наконечник копья боевого мага сейчас находился у него за спиной, и он был абсолютно уверен, что сможет достать противника прежде, чем Аот успеет отвести свое длинное оружие обратно для следующего удара.
Но боевой маг попросту резко повел древко в сторону, используя копье в качестве дубинки. Стиснув зубы, он изо всех сил принялся толкать аутарча в бок, пока тот не потерял равновесие. Пошатнувшись он перевалился через амбразуру и упал со стены.
Сразу же после этого Аота атаковал городской стражник. Боевой маг вонзил копье ему в живот, и после этого у него наконец появилась возможность оглядеться вокруг.
Но открывшуюся ему картину нельзя было назвать особо воодушевляющей. Его товарищи успешно справлялись со своими противниками, но по стене к воротам уже бежали другие стражники, а ещё больше солдат находилось внутри города у подножья лестниц, готовые вот–вот взобраться наверх.
— Давай убьем тех, кто внизу! — предложила Яркокрылая.
— Полагаю, кому–то в любом случае придется этим заняться, — ответил ей Аот, и грифониха спикировала в толпу людей, пригвоздив к земле двоих или троих.
Она сражалась клювом и когтями, а боевой маг наносил удары копьем. Поначалу все шло неплохо, но внезапно вражеский клинок вонзился в переднюю, пострадавшую от стрелы лапу грифонихи. После этого она не смогла даже опираться на неё, не говоря уже о том, чтобы использовать её в бою.
На Аота также обрушился град ударов, и, хотя пока что броня защищала его от повреждений более серьезных, чем синяки, он понимал, что рано или поздно удача от него отвернется. Он слышал свое тяжелое дыхание, чувствовал жжение и тяжесть в груди. Каждый удар давался ему все труднее. Скользнув взглядом по окружавшим его вскинутым клинкам и искаженным яростью лицам, он решил, что его час наконец пробил. После все пережитых невзгод он с Яркокрылой погибнут под стенами грязного маленького торгового городишки, который вообще–то должен был находиться на их стороне.
