– А причем тут проект? Продавать свой образ в нейронных программах не так уж и плохо, если сравнивать с альтернативой.
– Тогда в чем причина?
Диана показала шрамы на правом запястье.
– Ты сделала это до того, как начала продавать свой образ в нейронных программах, или после?
– Не помню. На меня просто иногда находит и все… Но сейчас я в порядке. – Диана закатила глаза и неожиданно начала цитировать Омар Хаяма – слова о том, что жизнь одна и нужно успеть нагуляться вволю.
– Звучит как-то депрессивно, – подметил Мерло.
Диана пожала плечами и призналась, что последнее время слишком много пьет.
– Фрита говорит мне, что все это временно, что скоро мы все завяжем, но иногда мне кажется, что эти нейронные программы будут со мной всю жизнь.
– Я думаю, Фрита права, – сказал Мерло, пытаясь вспомнить, как выглядит эта девушка – совершенно не похожая на Глори рыжуха. – И не бойся, я не стану в своей статье называть ваши настоящие имена. Сценических будет достаточно.
– Это ничего не изменит. Слишком много продано приватных программ.
– Сомневаюсь, что тем, кто покупает приватные программы, есть дело до личной жизни актеров.
– Это маленький город. Очень маленький. И мне придется либо бежать отсюда, либо встречать этих людей почти каждый день.
Мерло встретился с главным редактором и сказал, что у него есть материал для новой статьи.
– Молодец, – сказал редактор и отправил его в центральную больницу, писать статью о прививках от гриппа.
– Почему ты вообще решил, что тебе разрешат написать статью о нейронных порнопрограммах? – спросил Бейт, когда они обедали во время перерыва.
– Дело не в порнопрограммах, – сказал Мерло. – Дело во мне, моей машине, во всем этом чертовом городе. Редактор не знал, о чем я хочу писать. Ему плевать. Он завернет любую мою статью. Я имею в виду настоящую статью.
– Зато платят тебе больше всех остальных, – пожал плечами Бейт.
Аппетит окончательно пропал, и Мерло вышел на улицу, оставив нетронутым свой обед. Он выкурил три сигареты подряд, наблюдая, как за высокими окнами ест Бейт.
Теперь отправиться в центральную больницу – два часа по разбитой дороге в одну сторону и два в другую, забрать набросок статьи главного эпидемиолога. «Угрозы нет», – говорит статья, в которой нет ни одной ошибки, как нет ни одного достойного печати предложения.
Мерло вернулся в город за полчаса до закрытия редакции. Можно было и не заходить на работу, но он решил, что полчаса ему хватит, чтобы сделать статью о гриппе. Да ему хватит и пяти минут! Оказавшись в своем кабинете, Мерло снова взялся за секундомер. Дверь в коридор была открыта, и он слышал, как коллеги стучат ящиками столов, готовясь уходить.
Выкурить сигарету. Выпить чашку кофе. Времени все меньше и меньше. Секундомер готов к включению. До закрытия редакции десять минут. Статья о гриппе ждет. Нужно уложиться в пять минут. Да. И теперь это главная цель журналиста.
Мерло затушил сигарету и включил секундомер. Побежали секунды его новой жизни. «Интересно, дают ли премию за самую быструю статью в истории журналистики?» – подумал Мерло, а через мгновение увидел на пороге своего кабинета Фриту. Живьем она выглядела совсем не так, как на экране, и он узнал ее не сразу. Без косметики, без хитрого, похотливого взгляда. Волосы – и те были не ярко-рыжими, а какими-то блеклыми, почти соломенными.
– Ты пишешь о нас статью? – спросила она, подошла к столу и пристально посмотрела Мерло в глаза. – Диана сказала, ты не похож на большинство жителей этого города. Она ошиблась?
– Не знаю. Я долгое время не жил в этом городе.
Фрита задумалась, затем кивнула. Она достала из серой тряпичной сумки коробку от нейронной программы без обложки.
– Я хочу… Мы хотим, чтобы ты посмотрел это.
– И что это?
– Просто посмотри, – голос у нее был сухой, монотонный.
– Ты понимаешь, что это всего лишь редакция, а не телешоу «Мы ищем таланты»? – неудачно пошутил Мерло.
– Это не то, что ты подумал, – сказала Фрита.
Она ушла, плавно раскачивая бедрами. Ушла точно так же, как из этого кабинета уходила Джафит и все остальные женщины. Мерло посмотрел на часы, затем на черную коробку без этикетки, которую оставила Фрита. Цифры на включенном секундомере продолжали бежать.
