– Ты мой ангел-хранитель, – сказала доктору Глори, затем рассмеялась, показывая, что шутит, но мысль об этом глубоко засела в ее сознании.
Но если Ситна стал для нее ангелом, то для Чипера она превратилась в злого гения. «Тени прошлого» вызвали фурор в прессе, но когда шумиха утихла, оказалось, что у Чипера появилось слишком много конкурентов, способных общаться с находившимися в коме людьми. Цены на подобные услуги сильно упали, и Чиперу в конце концов пришлось подписать бумаги, разрешавшие отключить Парси Лейн от аппаратов жизнеобеспечения в случае очередной неоплаты по счетам за содержание.
Последующие несколько месяцев ему удавалось каким-то чудом набирать деньги на оплату, но это было лишь отсрочкой неизбежного – Парси Лейн отключили в конце душного, дождливого лета, и Глори чувствовала себя виноватой в случившемся. Чипер молчал, не пытаясь обвинять ее, и это заставляло Глори чувствовать себя еще больше виноватой.
– Может быть, так будет лучше для Чипера? – предположил как-то раз Догар Ситна. – Парси была безнадежна. Чипер только страдал, наблюдая за тем, как она все больше и больше напоминает растение.
Он еще что-то говорил, но Глори не слушала его, не понимала. Парси Лейн была жива. Она общалась с Чипером через нейронный модулятор, а значит, для него ее смерть выглядит не избавлением от страданий, а трагедией. И виновником была Глори. Она написала статью и лишила Чипера заработка.
– Если бы ты не нашла других, способных говорить с коматозниками, то это бы сделал кто-то еще, – уверял Догар Ситна.
Глори кивала, соглашаясь, но легче ей от этого не становилось, особенно если учитывать, что Чипер начинал проводить в нейронных трипах все больше и больше времени. «Если его не остановить, то рано или поздно он примет слишком много а-лиса и окажется в коме, как и Парси Лейн», – поняла Глори, решив для себя, что именно этого подсознательно и добивается Чипер.
– Не делай этого, – попросила она, когда они встретились для совместного трипа, хотя Чипер в последние дни старался принимать а-лис в одиночестве.
– Не делать чего? – спросил он.
– Не убивай себя.
– Я не убиваю.
– Убиваешь. Я же вижу.
– Все и так мертво.
– Прости меня.
– Ты не виновата.
– Нет, виновата. – Глори взяла Чипера за руку, не давая принять пилюлю а-лиса. – Давай сегодня обойдемся без трипа? – предложила она.
– И чем мы займемся?
– Чем угодно.
– Ничего другого нет.
– Вокруг целый мир.
– Какое мне до него дело?
– Может, хватит? – начала злиться Глори.
– Что хватит? – Чипер снова попытался проглотить пилюлю.
Гнев и отчаяние вспыхнули в Глори с такой силой, что румянец залил щеки и шею.
– Хватит жалеть себя! – зашипела Глори на своего друга.
– Хорошо, не буду, – Чипер улыбнулся и открыл рот, чтобы положить на язык пилюлю а-лиса.
– Хватит, я сказала! – взвизгнула Глори, влепив ему пощечину.
– С ума сошла? – растерялся Чипер.
Алая кровь заблестела на разбитой губе. Настоящая, реальная. Кровь, из которой состоял весь этот суетный мир, струясь по венам наполнявших его людей.
– Прости меня, – сказала Глори.
Чипер молчал, глядя ей в глаза, а она пыталась сосчитать, сколько прошло времени со дня смерти Парси. Два месяца и две недели? Три месяца?
– Девяносто шесть дней, – сказал Чипер.
– Что?
– Парси умерла девяносто шесть дней назад.
– Я знаю, – соврала Глори.
– Нет, не знаешь. Не с такой точностью.
– Ну, может, не с точностью до дней, но…
– Ничего страшного.
– Ты не обижаешься?
– Ты думаешь, я должен обижаться, что ты не помнишь, сколько прошло дней со смерти Парси?
– Я говорю о своей статье.
– Вначале обижался.
– Я так и знала.
– Но ты все еще мой друг.
– Правда?
– Даже больше, чем друг.
