Агаша почти подружилась с Абрамом Моисеевичем.
Теперь он больше не казался ей таким старым и таким старомодным, каким показался в первый раз.
Порою, она себя ловила на том, что он даже нравился ей как мужчина.
Местами, как бы сказала Натаха.
Интересно, что с ней? Как она?
Все-таки год вместе под одной крышей прожили и столько вместе всего пережили.
Но быстрота череды дней, в которых каждый из этих дней был праздником – не позволяла впасть в сентиментальную задумчивость.
А ведь и правда, если каждый вечер они с Абрамом Моисеевичем устраивали людям единственный в их жизни праздник свадьбы, то частица этой праздничности откатывалась и в их с Абрамом Моисеевичем сердца.
Агаша стала и веселее, и легче, и подвижнее.
Она уже могла сама от самого начала до самого конца провести все свадебное торжество, полностью подчиняя себе разномастную и разношерстную толпу гостей и родственников, не смущаясь ни случайным выкрикам, ни взглядам, ни выпадам особо подгулявших отвязавшихся мужчин.
– Это тебе посильнее и покруче будет любой массовки в студии, – приободрял ее Абрам Моисеевич.
Агаша уверенно ходила вдоль длинного стола, за которым гремели вилками и ножами подгулявшие гости, ходила и смело говорила в микрофон как заученные остроты из неиссякаемого арсенала Абрама Моисеевича, так и экспромты собственного сочинения.
И ей нравилось, что публика встречала ее репризы смехом и часто отзывалась благодарными аплодисментами.
Она не зашептывала и не заплевывала микрофона, с дикцией и артикуляцией губ у нее все было очень Вери-велл, а плечики, а осанка, а походка у Агаши – были как у выпускницы Щукинского училища, на все пять баллов.
Она чувствовала себя свободно под взглядом большой толпы зрителей, она не стеснялась ни спеть, ни станцевать, ни состроить клоунаду. Она была готовая артистка, хоть сейчас в ведущие лайв-супер-шоу.
Абрам Моисеевич денег ей за работу не платил.
Но ее кормили и поили, подсаживая к общему свадебному столу, и еще с собой заворачивали, бутылочку вина, пирожных от десерта, бутербродов, того-сего…
А пару раз, растроганные родители жениха и невесты совали конверт с бонусом.
Один раз бонус потянул на сто долларов, а во второй раз на двести. Конверты она отдала Абраму Моисеевичу.
И тот без вопросов – принял их, как должное.
Пару раз жених и невеста приглашали клеевую ведущую на второй день торжества к себе на квартиру.
Агаша отказывалась.
И почти каждый вечер ей приходилось просто отбиваться от предложений встретиться, придти на свидание, а то и просто – сразу выйти замуж за кого нибудь из сильно подгулявших гостей.
Раза два Абраму Моисеевичу с его сыном Юрой под завязку свадьбы приходилось буквально за руку оттаскивать Агашу от пьяных влюбившихся в нее дружков жениха, тащивших Агашу в такси, а далее под венец…
– Такова сила искусства, – говорил Абрам Моисеевич, – теперь в тебе огромная сила заложена, Агашенька, ты умеешь держаться перед людьми, ты умеешь привлекать внимание, ты умеешь не тушеваться, ты умеешь быть настоящей публичной женщиной.
В конце месяца на одну из свадеб приехал Дюрыгин.
Он опасался, что его узнают и начнут по свадебной простоте отношений к нему приставать, и поэтому наблюдал за своей протеже из проема дверей, ведущих на кухню.
Агаша провела для Дюрыгина пару соревнований, вдоволь поиздевавшись над послушными ее воле женихом, невестой и их гостями. Потом сама спела в микрофон под караоке-фонограмму, станцевала и в конце устроила конкурс на звание лучшего гостя свадьбы со специальным призом из фонда любимой тещи.
Дюрыгин был в восторге и не скрывал этого.
– На следующей неделе я договорился поставить тебя в шоу Монахова, будешь не в качестве массовки, а в качестве гостьи с ролью и речью, будешь изображать отвергнутую богачом простую девушку, там тема у Монахова будет неравный отношения богачей с бедными, вот ты и сыграешь, легенду мы тебе придумаем.
