Он уронил руку и быстро поднялся в самолет. Его место было у окна, со стороны здания аэропорта. Он занялся ремнем, стараясь не глядеть туда. Удержаться было невозможно. Они словно знали, какое из маленьких круглых окошек его. Они смотрели прямо на него и махали, продлевая это оскорбительное прощание. Он отвернулся. Взял газету, раскрыл ее и попытался читать. Его жег стыд. Скорей бы они взлетели. Ей надо было все сказать ему сейчас, прямо в глаза, но она решила избежать сцены. До чего унизительно. Он покраснел и сделал вид, что читает. Потом и вправду начал читать. Статья была о «Хлопушнике» Крэббе, военном водолазе-разведчике, который шпионил за линейным кораблем русских, стоявшим в Портсмутской гавани. Обезглавленное тело Крэбба было выловлено из воды рыбаками. Хрущев сделал резкое заявление, что-то ожидалось сегодня в Палате общин. Пропеллеры слились в круг. Наземная бригада спешила прочь. Когда самолет тронулся с места, Леонард кинул в окно последний взгляд. Они стояли бок о бок. Наверное, она не могла толком разглядеть его лица, потому что начала поднимать руку, чтобы помахать, но тут же опустила.
И вскоре он окончательно потерял ее из виду.
В июне 1987 года Леонард Марнем, владелец небольшой компании по производству деталей для слуховых аппаратов, вернулся в Берлин. Чтобы привыкнуть к отсутствию развалин, ему хватило одной поездки на такси от аэропорта Тегель до гостиницы. Стало больше людей и зелени, пропали трамваи. Вскоре эти явные контрасты поблекли и город стал похож на все прочие европейские центры, где приходится бывать деловым людям. Его доминантой было уличное движение.
Едва расплатившись с водителем, он понял, что напрасно решил остановиться на Курфюрстендамм. В Англии он не удержался от соблазна продемонстрировать секретарше свои познания и назвать конкретное место. «Отель-ам-Цоо» был единственным, который ему удалось вспомнить. Теперь к его фасаду добавилась прозрачная наклонная пристройка. Внутри, по расписанной фресками стене, ехал стеклянный лифт. В номере Леонард распаковал сумку, запил водой сердечную таблетку и вышел прогуляться.
Гулять оказалось непросто, улицы кишели людьми. Он ориентировался по Gedachtniskirche[45] и безобразному новому зданию около нее. Он миновал «Burger King», «Spielcenter», «Videoclips», «Das Steak-Restaurant», «Unisex Jeans». Витрины ломились от одежды детских пастельных тонов – розовых, голубых, желтых. Его захлестнуло волной скандинавских детишек в картонных забралах из «Макдоналдс», которые протискивались к уличному продавцу за гигантскими серебристыми шарами. Стояла жара, толпа гудела без умолку. Повсюду были музыка диско и запахи жареного.
Он свернул на боковую улицу, думая пройти перед вокзалом Цоо и воротами парка, но скоро заблудился. Вышел на большой перекресток, которого не помнил, и решил отдохнуть в каком-нибудь кафе. В трех из них были заняты все пластиковые стулья до последнего. Публика бесцельно слонялась взад и вперед, и там, где столики из кафе были вынесены наружу, он пробирался с трудом. Ему попалась компания французских тинейджеров в одинаковых розовых теннисках с надписями «Fuck You!» на груди и спине. Он удивился тому, что потерял ориентацию. Хотел спросить у кого-нибудь дорогу, но его окружали, похоже, одни туристы. Наконец он обратился к молодой паре, покупавшей на углу блинчики с мятной начинкой. Они оказались голландцами, и вполне дружелюбными, но они никогда не слыхали об «Отель-ам-Цоо» и сомневались насчет Курфюрстендамм.
Он нашел свою гостиницу случайно и полчаса сидел в номере, потягивая апельсиновый сок из минибара. Он пытался отогнать раздраженные воспоминания. В мое время… Поскольку он хотел сходить на Адальбертштрассе, лучше было сохранять спокойствие. Он вынул из портфеля письмо, присланное авиапочтой, и положил в карман. Он еще не знал толком, на что рассчитывает. Он поглядывал на кровать. Прогулка по Ку-дамм утомила его. Он с удовольствием вздремнул бы до вечера. Но он заставил себя встать и выйти снова.
В вестибюле он помедлил, отдавая ключ. Он решил испробовать свой немецкий на портье, юноше в черном костюме, похожем на студента. Стену возвели через пять лет после того, как Леонард покинул Берлин. Он хочет взглянуть на нее, пока он здесь. Куда ему пойти? Где самое лучшее место? Он ловил себя на элементарных ошибках. Но понимал он хорошо. Юноша достал карту. Лучше всего Потсдамерплац. Там удобная обзорная площадка, ларьки с открытками и сувенирами.
