Он вежливо склонил голову:
— Рад с вами познакомиться.
— Сэр Гарри, — кивнула в ответ Мэри. — Прекрасное утро, не правда ли?
— Да, очень, — ответил он. — Леди Оливия, вы с этим согласны?
— Разумеется. — Ее голос прозвучал напряженно. Она повернулась к Мэри в надежде, что он обратит свои вопросы к ней.
Не получилось.
— Я раньше не встречал вас в Гайд-парке, леди Оливия.
— Обычно я не прихожу сюда так рано.
— Конечно, — пробормотал он. — Могу себе представить, сколько у вас важных дел по утрам.
Мэри посмотрела на Оливию с удивлением. Заявление было загадочным.
— Приходится делать массу дел, наблюдать за людьми… — продолжал он.
— А ваш кузен тоже здесь? — оборвала его Оливия.
— Себастьяна редко увидишь до полудня, — насмешливо сказал Гарри.
— А вы обычно встаете рано?
— Да, всегда.
Еще одна причина для того, чтобы невзлюбить его. Сама она редко вставала рано, и ей не нравились люди, которые этим кичились.
Оливия намеренно никак на это не отреагировала, с тем чтобы затянувшаяся пауза стала неловкой. Может, он поймет намек и попрощается. Тот, кому не чужд здравый смысл, знает, что вести долгий разговор между двумя дамами, сидящими на скамейке, и джентльменом на лошади попросту невозможно. У нее даже немного затекла шея от того, что ей приходилось задирать голову.
Она потерла шею, надеясь, что до него дойдет. Но в этот момент — видимо, потому, что сегодня все было против нее — в ее памяти совершенно не ко времени всплыло воспоминание о воображаемых нарывах на шее или еще какой-то болезни. И — да поможет ей Бог — она рассмеялась.
На самом деле ей было смешно. Ведь рядом с ней сидела Мэри, а перед ней на лошади восседал с высокомерным видом сэр Гарри. Поэтому она плотно сжала губы. Но от этого воздух пошел через нос, и она непроизвольно фыркнула.
А потом и рассмеялась.
— Оливия? — удивилась Мэри.
— Ничего, ничего, — сказала она, махнув рукой, и, отвернувшись, прикрыла ладонью лицо. — Все в порядке.
Сэр Гарри не сказал ничего. И слава Богу. Хотя, возможно, потому, что посчитал ее сумасшедшей.
Но для Мэри это была совсем другая история, и оставить ее без внимания она не могла.
— Ты уверена, Оливия? А то…
Оливия уткнулась лицом в плечо Мэри, опасаясь, что если она поднимет голову, она снова начнет смеяться.
— Просто мне в голову пришла забавная мысль, вот и все.
— Но…
И тут неожиданно Мэри от нее отстала.
Оливия могла бы почувствовать облегчение, однако было совершенно невероятно, чтобы Мэри вдруг проявила такт и благоразумие. Так и оказалось. Даже из симпатии к Оливии Мэри не могла бы себя пересилить. Но сейчас ей это удалось, но только потому, что…
— Смотри, Оливия! Твой брат Уинстон.
Гарри уже собирался ехать домой, поскольку у него вошло в привычку совершать по утрам верховые прогулки, даже когда он жил в городе, и он уже готов был выехать за ворота парка, когда увидел сидевшую на скамейке Оливию. Ему показалось забавным остановиться и быть представленным ее подруге, но после нескольких минут праздной болтовни он решил, что пустые разговоры не интересуют его настолько, чтобы тратить на них время, отводимое для работы.
Особенно потому, что из-за леди Оливии Бевелсток он и так слишком забросил свои переводы.
Она, правда, перестала за ним шпионить, но ущерб уже нанесла значительный. Каждый раз, садясь за письменный стол, он ощущал на себе ее взгляд, хотя знал, что занавески плотно задернуты. Но реальность не имела к этому никакого отношения, потому что все, что ему надо было сделать, это посмотреть на ее окно. И после этого целый час пропадал даром.
Все происходило следующим образом. Он смотрел на ее окно, потому что она была там. Он мог бы и не смотреть, а задернуть свои занавески. Но именно этого ему и не хотелось делать, если учесть, сколько времени он проводит в своем кабинете. Поэтому он смотрел на окно и думал о ней. А о чем прикажете думать, если смотришь на окно ее спальни? Это его раздражало, из-за этого он не мог работать.
Он уже сердился на себя, потому что никак не мог сосредоточиться. Если уж его возбуждает женщина, она должна по крайней мере ему нравиться.
