На улице прохладно, можно сказать, холодно. Платаны облетели, и ветер, лишившись возможности играть с листьями, колеблет полоски света от газовых рожков…
«Где же он?»
Никого не видно… Какое направление выбрать? Минна, в отчаянии, совсем по-детски заламывает обнажённые руки… Ах, вон там удаляется чей-то силуэт…
«Да, да, это он!»
Придерживая одной рукой непрочно заколотый узел волос, а другой подхватив подол лёгкой юбки, она устремляется вперёд, словно на крыльях, ибо её подхлёстывают непривычно позднее время и сознание важности того, что она совершает. Минна не удивилась бы, если бы и в самом деле полетела, взмахнув руками. Она успевает только сказать себе: «Это душа моя парит!» Нужно бежать, и как можно быстрее, ибо высокая фигура, за которой она гонится, испарилась, будто злой дух, у ворот Мальзерб…
Позади остаётся улица Гурго, железная решётка у железнодорожного полотна… Вот и бульвар Мальзерб… Ни с Селени, ни с Мамой Минна никогда не заходила так далеко. Тянутся бесконечные ряды деревьев. Господи, куда же подевался Кудрявый? Кричать она не смеет, а свистеть не умеет… Да вот же он!.. Нет, это всего лишь толстое дерево! Ах, это он! На секунду остановившись, чтобы унять биение сердца и немного отдышаться, она догоняет какого-то человека, который, похоже, поджидает её. Он не произносит ни слова, и под обвислыми полями шляпы возникает совершенно незнакомое лицо…
– Простите, сударь…
Тоненький голосок звучит, задыхаясь, так что слова трудно разобрать. В зеленоватом свете газового рожка виден подбородок мужчины, синеватый от трёхдневной щетины… Ни лба, ни глаз нельзя различить, даже руки остаются невидимыми, ибо засунуты в карманы. Но Минна не боится этого безликого манекена, который кажется пустым, будто огромный рыцарский панцирь…
– Сударь, вы случайно не заметили одного… одного человека, такого высокого, который чуть покачивается на ходу?
Плечи мужчины приподнимаются, снова обвисают. Минна ощущает на себе неуловимый взгляд и проявляет нетерпение:
– Но он должен был пройти мимо вас, сударь…
Она храбро пытается разглядеть лицо стоящей перед ней тени. От бега щёки её порозовели, в глазах, будто в воде, отражается газовый свет; она открывает и закрывает рот, притопывая от возбуждения в ожидании ответа. Пустой человек ещё раз пожимает плечами и наконец роняет глухо:
– Никого не видел.
В ярости тряхнув головой, она срывается с места ещё быстрее, чуть не плача от огорчения при мысли, что потеряла столько времени зря.
На этой стороне бульвара гораздо темнее. Но лёгкий уклон словно сам несёт её вперёд, и она бежит, тревожась только о причёске, ибо узел вот-вот развалится, он не на шутку ей мешает… Навстречу по бульвару поднимается мирная пара полицейских. Ударившись о квадратное плечо одного из них, Минна едва не потеряла равновесия и успела услышать недовольные слова:
– И чего надо этой маленькой чертовке?
Она бежит, ветер свистит в ушах: она мчится, никуда не сворачивая. Кудрявый, конечно, направился к укреплениям, к своему королевству, впавшему в анархию, где может обрести не слишком надёжное убежище… В глубине за решёткой появляется поезд и проносится мимо Минны, обдав её волной дыма. Она замедляет шаг, волоча устало ноги, и смотрит, опустив голову, на тапочки, чьи острые мыски уже покрылись грязью. Опёршись о решётку, она провожает взглядом красный глаз поезда: «Где это я?»
В пятидесяти метрах тёмная пелена закрывает дорогу, и на гребне этой чёрной массы движется нечто живое и длинное, с султаном дыма и с красно-жёлтыми огнями…
«Ещё один поезд! Проходит над бульваром. Я этого моста не знала… Если это одно из их убежищ, то он ждёт меня там!»
Она бежит, и губы у неё дрожат. В голове проносятся, сменяя друг друга, лёгкие отчаянные мысли. Неужели любовь не поможет ей, не выведет на верную дорогу? По-прежнему придерживая узел волос рукой, она будто приподнимает саму себя изящными пальчиками, и от ветра, хлынувшего в открытый рот, мгновенно пересыхает горло…
Вырастающая перед ней чёрная громада моста не пугает её. Она угадывает в нём порог к новой жизни, святые врата тайны… Пряди, вырвавшиеся из-под черепахового гребня, летят вровень с её щекой, а другие сбиваются на затылке, трепеща и подрагивая, будто живые перья… Что-то более тёмное, чем красноватый мрак, пошевелилось впереди, что-то сидящее прямо на земле в облачке мерцающего тумана, обволакивающего газовый рожок… Неужели он? Нет! Какая-то женщина свернулась клубком; две женщины и мужчина, очень маленького роста и хилого сложения. Их не вспугнули беззвучные шаги Минны; впрочем, мост ещё сотрясается в глухом ворчании…
