— Возьмите, возьмите, у вас трое детей, и так трудно было ехать…
Он боялся, как бы я не обиделся. Я развеселился. Вот уж действительно фантастика: пятнадцать левов за то, чтобы перевезти матрас от зоопарка к Русскому памятнику. Я не сдержался и потер себе подбородок от удовольствия. Потом, чтобы заранее успокоить парня (я знал, что через час или два он подумает, что слишком много мне дал), я сказал:
— А знаешь, если б ты нарвался на этих хапуг-носильщиков, они б с тебя сорвали самое меньшее двадцать левов.
Перевод И. Сумароковой.
Лежа на песке, я заметил, что в десяти шагах от меня появилась раненая чайка. Это случалось и раньше и всегда приводило меня в изумление. Они падали просто с неба, и я не мог понять, где и когда их покалечили и каким образом, потеряв способность летать, они все же оказывались на пляже. Вот и сейчас. Я случайно повернул голову и увидел, как она медленно волочит раненое крыло по влажной полосе, которую оставила за собой набегавшая волна. Я сразу насторожился, потому что очень хорошо знал, что будет дальше. Лето близилось к концу, пляж пустел, и это было плохо. В разгар сезона он так забит людьми, что невозможно заметить все, что делается вокруг.
Едва я успел рассмотреть чайку, как услышал за спиной женский смех и восклицания. Я обернулся и увидел двух женщин, а неподалеку — их компанию, очевидно, из какого-то дома отдыха. Компания прервала болтовню и с любопытством наблюдала за ними. Женщины были не первой молодости, лет тридцати пяти, но суетились с такой резвостью, как будто они еще не замужем или приехали на море одни, без мужей. Они то приседали, то тяжело и неуклюже прыгали вокруг чайки, изображая шаловливую грациозность, то так визжали без всякой нужды, что сторонний человек мог бы броситься им на помощь.
Чайка стояла на месте и растерянно крутила головой, глядя то на одну, то на другую, что и было причиной их визга, хотя ни та, ни другая не осмеливались приблизиться даже на метр к ее клюву.
Как я и ожидал, очень скоро одна из них позвала:
— Тошо-о!
Пришло время вмешаться курортному кавалеру и спасти терпящих бедствие. Могучий флегматичный детина в черных плавках отделился от компании, подошел к чайке и, несмотря на ее отчаянный писк и сопротивление, прижал ее к земле так, что она лишь испуганно водила глазами. Детина держал чайку несколько минут, неотрывно глядя на нее тяжелым, неподвижным взглядом, женщины скакали вокруг него, неестественно громко смеясь и тыкая пальцами в раскрытое крыло, а компания подбрасывала шуточки и советы. Выполнение этих советов наверняка привело бы к смерти чайки, но, к счастью, в эту минуту на пляже появился еще один отдыхающий, видимо весельчак, которого компания встретила шумом и криками. Детина в черных плавках тоже им заинтересовался и оставил птицу. Он двинулся к компании, а женщины, довольные произведенным впечатлением, поспешили за ним. Чайка тем временем, не теряя ни секунды, изо всех сил засеменила прочь, подальше от опасного места.
Я с громадным облегчением откинулся на спину, чувствуя, как натянулись у меня нервы от этой сцены. Недаром я испугался, увидев чайку. Я предвидел, что́ произойдет, и потом все время порывался встать и сказать этим людям, чтоб они оставили птицу в покое, но не смел, откладывал и надеялся. Если бы детина начал выполнять советы компании, может быть, я и встал бы, но не исключено, что не двинулся бы с места, а это потом обошлось бы мне дорого.
Вот если б детина вдруг сам подошел ко мне и спросил: «Что ты предпочитаешь — чтобы мы тебя избили или чтобы на твоих глазах замучили чайку?», я предпочел бы первое. Но почему-то никак не решался вмешаться, хотя слова просто лезли на язык.
Немного погодя я поднял голову — и опять замер. Чайка повертелась по пляжу и, так как никто ее не трогал, снова прониклась к людям доверием и спокойно разгуливала среди них. Правда, компания веселилась и не обращала на птицу внимания, но в любую минуту кому-нибудь из мужчин могло прийти в голову показать себя. Да и с других мест на нее смотрели, и я просто оцепенел от страха, чувствуя, что она притягивает к себе недобрые побуждения. «Беги, — старался я мысленно внушить ей. — Беги…»
