- Краун, сударыня. Хэнк Краун, к вашим услугам. Изначально фамилия звучала на немецкий лад: Кронфельд; но дедушка переехал жить в Америку и урезал чересчур длинное по англосаксонским понятиям слово... А моя шутка - обычный трюк стрелковых инструкторов. Таким образом новичку внушают незыблемое правило: всегда проверяй оружие самостоятельно.
- Спасибо за урок, мистер Краун...
Затолкав заряды в дерринджер, Карина заметила:
- Кажется, есть и другое незыблемое правило - не целься в то, чего не намерен поразить выстрелом... Верно?
Пистолет поднялся и застыл, направленный прямо в грудь Хэнку.
- Не двигайтесь, ибо вас я намерена поразить при малейшей попытке шевельнуться... Мэтт!
Я откликнулся:
- Выхожу!.. Краун, замри, точно вкопанный, она свое слово сдержит, ручаюсь! А я добавлю сзади.
Подобно Маршаллу Линднеру, парень быстро прикинул, какую предписанную наставлениями пакость учинить противнику. И, подобно Маршаллу, предпочел бездействие.
- Хелм?
- Он самый.
- Осторожнее, Хелм. Я подчиняюсь полностью.
- Конечно, что же тебе остается? Потихоньку, двумя пальцами вытащи свою пушку и уложи на капот "ауди"... Хорошо, теперь отступи... Отлично.
Я подошел и взял оружие: тридцативосьмикалиберный курносый смит-и-вессон; в точности такой же, как мой собственный, и отобранный у Джоэля. Обычное оружие, в отличие от оснащенных глушителями револьверов, которыми снабдили группу, работавшую в Осло.
Заставив Хэнка положить ладони на крышу автомобиля, я обыскал пленника со всей дотошностью. Парень хмыкнул:
- Кем ты меня считаешь? Ковбоем, таскающим два ствола? Грозой команчей?
Огнестрельных приспособлений больше не обнаружилось, однако я отобрал метательный клинок, прикрепленный меж лопаток. Изъял. Постоял молча.
- Не упрекаешь, Хэнк? Не кричишь поганой предательнице, что шкуру с нее спустишь, когда твой черед наступит?
Беззлобно хохотнув, Краун ответил:
- Помилуйте, грозить ее светлости баронессе? Ловко врать умеете, сударыня.
- Враньем, - поправил я, - была только сказка о ревнивой сопернице. Но госпожа Сегерби - настоящая, девяносто шестой пробы и чистой воды баронесса, можешь не сомневаться. Между прочим, в Швеции принято говорить не "ее светлость", a friherrina,"свободная дама". Так-то, милейший.
Хэнк с упреком поглядел на Карину.
- Не стыдно вашей светлости? Благородная женщина - и пожалуйста... Но я все-таки чуял неладное, потому и пистолет ваш разрядил в первый раз, удостовериться хотел: меня возьмут на мушку или камешек... Вы подсмотрели, как я патроны вынул?
- Да, - улыбнулась Карина.
Я задумчиво изучал Хэнка. Не совсем глупый субъект, и спокойный, и держится молодцом. Не орет, не грозит, не трусит... Быть может, наконец, удалось поймать достойного противника.
- Что же не кричишь о грязной измене Мака и Мэтта Хелма? - полюбопытствовал я. - Человек, задержанный мною в Осло, уверял, будто мы дуэтом продались Москве.
Еле заметно пожав плечами, Краун отмолчался. Я продолжил:
- Запомни. Хорошенько запомни: вершится лютейшая междоусобица, но никакой изменой даже не пахнет. Я мог бы немало интересного порассказать тебе о прошлом Беннетта, однако не время сейчас, и не место. Скажу так: два закаленных, изощрившихся в интриге бюрократа схватились не на жизнь, а на смерть. Борьба достигла стадии, на которой принимаются палить и размахивать ножами. Я принадлежу к Старой Гвардии, ты - к Новой...[13]
Хэнк негодующе фыркнул.
- Поразмысли на досуге и реши: не лучше ли поменять начальников? Хотелось бы, конечно, в виду грядущей развязки заполучить союзника, да только уж больно скоро наступит она... Хорошо, присоединяйся к нам после развязки. Организация потратила немало денег и времени, чтобы превратить тебя в агента. Обидно, если все пропадет попусту.
Хэнк облизнул губы:
- Что ты предлагаешь? Я ухмыльнулся:
- Не рассчитывай, миллион долларов не предложу и возможности с негодованием плюнуть в Хелмовскую физиономию не предоставлю. Но Мак рискует жизнью, дабы решить загадку, ставящую под угрозу нашу национальную безопасность.
О наличии госпожи Бельштейн я предпочел умолчать.
- В это же время, чем занимается твой Беннетт? Упорхнул из рабочего кабинета, плюнул на служебный долг и поставил под ружье половину агентства, учинил всемирную охоту, чтобы затравить человека, от которого ждет неприятностей. Меня. То есть, голубчик, иными словами, шкурку свою спасает мистер Беннетт.
