Боявшийся высоты Дан остался ждать у подножия водонапорной башни. Боявшийся выстрелов Пер взбирался по винтовой лестнице в то время, как прозвучал первый выстрел, сделанный Гримом для того, чтобы запугать меня. Звуки заставили его остановиться, побледнеть и вернуться назад. Они решили дождаться еще одну патрульную машину. Впоследствии они, возможно, отчитались перед Бирком о том, что вмешались в ситуацию. Их бронежилеты по-прежнему оставались в автомобиле, стоявшем чуть поодаль от неправильно припаркованного «Вольво».
Ларссон и Лейфбю прослушивали сообщения по полицейской радиосвязи, когда находились в Худдинге, и, свернув не туда, поехали в Рённинге, – и в этот момент получили сигнал тревоги. Сообщение о происшествии отправил Габриэль Бирк, заявивший о том, что на водонапорной башне Салема произошла перестрелка.
Один за другим к месту происшествия были вызваны патрульные наряды; все по приказу Бирка направились с включенными проблесковыми маячками, но выключенными сиренами, чтобы не спугнуть преступника. Готовился также и отряд спецназа, хотя, скорее всего, они не успели бы вовремя. Ларссон и Лейфбю прибыли к башне через пару минут, да так там и остались.
Состав второго патруля качественно отличался от первого – его представляли два крепких, компетентных инспектора из Сёдертелье, это были Сандквист и Родригес, оба в прошлом работали в стокгольмской полиции. Они недавно закончили смену в школе Салема, где в течение дня проходили профилактические мероприятия, касающиеся наркотиков и предупреждения преступлений учеников. Услышав сообщение, они были на месте уже через три с половиной минуты. Получив информацию от Ларссона и Лейфбю, кинулись по винтовой лестнице с оружием наготове. Первым наверх поднялся Родригес и сразу же выстрелил в Грима на поражение. Он мог бы забраться и быстрее, если б ему не потребовалось страховать себя на случай обрыва веревки. Он же помог мне втащить Грима на крышу. Выстрел Родригеса, сделанный на мгновение раньше выстрела Грима, помешал ему попасть в меня, вместо этого пуля попала в бетон. Этот звук двойного выстрела и был похож на удар сердца. Сам Бирк прибыл на место как раз в тот момент, когда с башни прозвучали выстрелы, и он не знал, кто именно стрелял.
Обо всем этом я узнал уже позднее, из рассказа Бирка. Очнувшись, вспомнил только то, что обмяк и упал на спину, затем почувствовал, как боль пронзила голову и на мои глаза упала темная пелена…
Я лежу в широкой кровати, на мне какая-то белая рубашка, ноги и бедра накрыты оранжевым одеялом. Лампы надо мной погашены, свет исходит откуда-то еще. Повернув голову, я ощущаю боль в шее. Настольная лампа включена. Я нахожусь в больнице. Я смотрю в окно. Скорее всего, Сёдертелье. Я не был здесь с того момента, как умерла Юлия. В углу комнаты на стуле сидит Бирк, глубоко погрузившийся в чтение бумаг в папке.
– Я… – Во рту у меня пересыхает.
Бирк поднимает взгляд и удивленно смотрит на меня.
– Что?
За окном страна лежит в бесконечном сером мраке синеватой темноты. Должно быть, рассвет или сумерки.
– Сколько времени?
– Половина пятого.
– Утра?
Бирк кивает. Затем откладывает папку, встает и подходит к столу у кровати. Налив воды в пластиковый стакан, передает его мне.
– «Собрил», – прошу я.
Бирк мотает головой.
– К сожалению, нет. Тебе вкололи морфин. Нельзя смешивать эти дела.
Я выпиваю воду. Она приятна на вкус и прохладна.
– Какой день недели? – неуверенно спрашиваю я.
– Не волнуйся. Ты проспал чуть больше двенадцати часов. Скоро поправишься, не волнуйся. Все пройдет, кроме твоего безрассудства.
В голосе Бирка не слышно привычной резкости, голос мягкий и низкий. А может, это мой слух меня подводит… Я снова слышу обоими ушами, но на одно из них наложена толстая повязка. Подняв руку, я ощупываю шершавые сухие бинты.
– За твои травмы, – произносит тост Бирк и забирает стакан. – Какого черта ты не подождал?
– Не успел, – выдавливаю я из себя. – Где Сэм?
– В соседней палате. Она поправится. Физически – тоже. Кроме пальца. Мы его нашли… но прошло слишком много времени. Слишком много.
– Сколько?
