Пока они шли вверх по Девятой авеню, она не оставляла без внимания ни одну заблудшую душу, встретившуюся им на пути, – праздные бездельники у дверей, похотливые молодые женщины, торгующие собственным телом, наркоманы с безумными глазами, забывшие о собственных духовных и физических потребностях, живущие бездумно, точно неразумные твари, и обретающие лишь временное успокоение после очередной порции наркотиков. Примечательно, думала она, что Господь в своем всеведении и мудрости предусмотрел такое множество видов человеческого падения, и все во имя того, чтобы показать людям, каким путем им ни в коем случае не следует идти. К несчастью, люди не обращают должного внимания на подобные примеры, вот почему некоторым приходится жертвовать собою, чтобы спасти заблудших.
Поджидая на Сорок четвертой улице зеленого сигнала светофора, она предупредительно спустилась с тротуара и отошла на расстояние вытянутой руки от мистера Мистретты, чтобы не подчеркивать, что она выше ростом. Она не хотела раздражать его, особенно в столь великий день, когда от его согласия зависело, станут ли наконец реальностью ее давние мечты. Больше ей не придется отказывать в приюте из-за недостатка места бедным девушкам, несчастным созданиям, которые вполне могут закончить свои дни на улице, подобно легионам других обездоленных. Нет, Сэл не допустит этого. Он дал ей обещание много лет назад, уверив ее, что все сделает, как только позволят финансовые возможности. А Сэл был человеком слова. Как-никак они были правильно воспитаны.
И вот теперь, после долгих лет ожидания и молитв, он наконец сможет заработать достаточно денег и сделать солидное пожертвование, в котором она нуждалась, чтобы начать строительство нового здания для приюта Марии Магдалины, приюта для незамужних матерей, которым она руководила в Джерси-Сити. Все, что сейчас требовалось, – это согласие мистера Мистретты, только и всего, и она была уверена, что мистер Мистретта не обманет ожиданий бедных девушек. Она вознесла мольбы Непорочной Деве Марии, которая не раз помогала ей в таких делах.
Загорелся зеленый свет, и они начали переходить улицу. Мистретта глянул назад через плечо.
– Видишь того парня с курчавыми волосами, Сил? В коричневом пиджаке?
Сестра Сесилия подняла вуаль и обернулась.
– Вижу.
– Переодетый охранник. Ходит за мной по пятам, – сказал Мистретта громким шепотом. – Этот парень целыми днями следит за мной, с тех пор как меня перевели сюда под домашний арест. Почему им было не оставить меня на эти последние месяцы в тюрьме? Нет, заявили они, так, мол, вам будет легче вернуться к нормальной жизни. Чушь. Они меня не проведут. Одна из их обычных уловок. Дали мне немного свободы, позволили гулять днем по улицам и решили, что подловят меня на чем-нибудь. Но я разгадал их планы. Проклятые идиоты.
Сестра Сесилия кивнула. Мистер Мистретта всегда был очень осторожен. Пока он находился в тюрьме, он не принимал никаких посетителей, кроме жены и Сесилии. Раз в месяц один из ребят Сэла отвозил ее в Пенсильванию, чтобы она могла помолиться с ним в комнате для свиданий; они возносили молитвы, сидя за длинным игровым столом, а охранники стояли рядом, наблюдая за ними. Сэл говорил, что мистер Мистретта параноик. Нет, он был просто очень осмотрительным человеком. Он мог бы встретиться с Сэлом хотя бы теперь, когда находился в Центре социальной реабилитации. Он ведь был свободен целыми днями, только на ночь ему приходилось возвращаться под охрану. Но мистер Мистретта не желал видеть никого, пока не выйдет на свободу. В конце концов, с ним и так обошлись слишком сурово, засадив в тюрьму за неуплату налогов. Бесчеловечно поступать так с бизнесменом только за то, что он проявляет предприимчивость в делах.
– Посмотри-ка туда, – сказал он раздраженно.
– Куда?
– На крышу. Там, на другой стороне улицы. Видишь? Они считают себя очень умными.
Лишь спустя минуту она поняла, о чем он говорил, – трое мужчин в грязных спецовках покрывали гудроном крышу старого многоквартирного дома. Один мужчина поднимал бадьи с горячим гудроном на лебедке, а другие, похоже, раскатывали его катками. На тротуаре стоял еще один рабочий, возле визжащей вонючей машины, которая, кажется, подогревала гудрон. На машине виднелась грязная, полустертая надпись «Стайвезан руфингинк».
