— И что же Марсель?
— Сказал, что надо повременить. У него возник план, как разбогатеть одним махом. Оседлать комету, сорвать куш. Он умолял меня вернуться и подождать самую малость. Сказал, что вызволит меня совсем скоро. Что мне оставалось делать? Я поплелась домой. Решила, что теперь-то Иветт не застанет меня врасплох, а вот я ее запросто. И как только она спровадит куриц в храм Божий, я ей такой скандал закачу, что уши полопаются. Уж что-что, а глотку драть я умею — бабушкина закалка. Ишь чего выдумала — спровадить меня, так, поди, еще и без моих bijoux![46]
— Ты не помнишь, в каком часу вернулась?
— Откуда мне знать? Темень стояла, хоть глаз выколи.
— А когда уходила, оставила дверь на черную лестницу открытой?
Задумавшись, Ди прикусывает пухлую нижнюю губу.
— Господи, Фло… это я, что ли, впустила убийцу?
— Не бери в голову, он бы и так проник в дом. У него был дубликат ключа. А сейчас ты тоже пришла к Марселю?
— Ну да. За этим он и звал меня в Гайд-парк давеча — чтобы своей придумкой поделиться. Если б мерзавка Олимпия не подгадила!.. Пришлось снова слать мальчишку с запиской и уговариваться на полночь.
Краем глаза я замечаю шевеление, словно по тьме ночной пробежала рябь, и на ближайшем к нам крыльце замечаю чью-то фигуру. Полы плаща колеблются, когда наш молчаливый спутник ступает за колонну. Как долго Марсель стоял там и что успел услышать? Надеюсь, что многое, ведь тогда не понадобится переливать из пустого в порожнее. Если после всего услышанного он возьмет Дезире замуж, возьмет, невзирая на цвет ее кожи и отсутствие приданого… что ж, в таком случае я позволю им уйти.
В таком маловероятном случае.
— Марсель уже здесь, — говорю я.
Нужно покончить с ложью одним махом, ведь хуже точно не будет. Куда хуже-то?
— Где? — пугается Дезире.
— Вон, за колонной схоронился.
На сестру жалко смотреть. В глазах, приобретших в темноте оттенок малахита, застыла тоска, как в Тот Раз, когда Дезире лежала в телеге, стянутая по рукам и ногам. Не в силах выносить этот молящий взгляд, я чуть склоняю голову и рассматриваю грубый шов на бомбазине, там, где рукав смыкается с плечом.
— Ты все ему расскажешь, да? Про то, что я квартеронка?
— Да, расскажу.
— Тогда это конец.
— Или начало чего-то иного. Пойми, Ди, раз уж то письмо не в нашем распоряжении, рано или поздно правда всплывет. Будет лучше, если Марсель Дежарден узнает обо всем от нас, чем от злых языков. И если чувства его к тебе крепки…
— Фло, берегись! — вдруг вскрикивает сестра.
Наваливается на меня всем весом, буквально впечатывая в ограду сквера. Зубы лязгают, затылок больно бьется о чугунную перекладину, и если бы пучок волос под сеткой не смягчил удар, я проломила бы череп.
Раздается хлопок. Недостаточно громкий, чтобы нести в себе угрозу, но уж очень неуместный на тихой, сонной улочке. Недоумевая, перевожу взгляд на крыльцо, туда, где стоит Марсель, и вижу штрих света на дуле револьвера, которое наставлено прямо на нас. Неспешно, как будто выбирая, в кого целиться, стрелявший вытягивает правую руку, левой же поправляет капюшон плаща. Лицо скрыто тенью, и я не могу разглядеть, в очках он или нет. Все, что я могу видеть, это черный глазок револьвера. Зоркий, высматривающий.
Меня моментально сковывает страх. Конечности слабеют, словно бы всю живую силу из них всосала в себя бабочка, что мечется у меня в желудке. На каждом взмахе с крыльев сыплются чешуйки, колкие, как алмазная крошка.
Я бы и дальше стояла, прильнув к забору, играя в гляделки с револьвером, завороженно прислушиваясь к шевелению живого, отдельного от меня существа, но Дезире с силой дергает меня за руку.
— Шевелись, — бросает она, увлекая меня в туман, — это же не Марсель!
— А кто тогда? — задыхаясь, поминутно оборачиваясь, спрашиваю я.
— Мне почем знать? Кричи «караул»!
— Рехнулась, что ли?
Если нас застигнут на улице посреди ночи!.. В Англии лучше расстаться с жизнью, чем лишиться репутации — не так мучительно и меньше хлопот. Я не хочу терять Джулиана — но и жизнь терять тоже не хочу!
Хлопая платьями, как две мокрые птицы, мы бежим, не разбирая дороги. Куда — самим неведомо, лишь бы прочь от верной смерти. Корсет железным обручем давит мне на ребра, туман плотно набивается в гортань, и каждый новый шаг кажется последним. Сейчас запнусь, спеленутая юбками, сейчас упаду, а когда перевернусь на спину, в лоб упрется дуло револьвера. И раздастся выстрел. В промежутках между ударами сердца я слышу шорохи, и шум шагов, и отрывистое дыхание того, кто идет за нами следом. Убийца тети Иветт. Или это из моей груди вырываются хрипы? Проклятие, я совсем запуталась!
