— Слабак. Но однажды Джейсон сбил меня с обрыва над долиной Поу.
— Бьюсь об заклад, что ТЫ приземлился, не выпуская меча.
— Точно, и едва не всадил его себе в живот.
— Что же, могу только сказать, что женщины любят мужчин, умеющих как следует держать меч.
Он молча смотрел на нее. Похоже, она не поняла, что сказала, хотя росла в деревне и имеет голову на плечах.
— Теперь я с горечью прощаюсь со своей разгульной жизнью. Мое сердце не разбито, поскольку я исполнена решимости поладить с тобой: ведь все равно иного выхода нет. Я просила тетю Мейбеллу объяснить, что меня ждет, кроме поцелуев ямочек под коленками. Хотела все узнать подробно. И представляешь, что она сказала?
Экипаж подпрыгнул на рытвине, и Джеймс схватился за специальный ремень, чтобы не упасть.
— И что же?
— «Колени?! — взвизгнула она. — Он хочет целовать твои колени?» И долго распространялась о том, что такие вещи джентльмены говорят девушкам, чтобы не вгонять их в краску. Я ответила, что все понимаю и согласна с ней, но что именно ты собираешься делать? После коленок? Она ответила, что тебя начнет трясти. Тогда я не поверила ей, но теперь осознала, что была не права. Ты дрожишь, Джеймс, и я это вижу. Она объяснила, что это означает одно: ты одержим вожделением, и это хорошо. Но ты джентльмен, и, даже если слишком молод, чтобы следить за манерами, все же я тебе небезразлична, и поэтому ты не набросишься на меня в экипаже. А потом улыбнулась и добавила, что было бы неплохо, если бы она ошиблась.
Джеймс зачарованно ловил каждое слово.
— И что же она сказала тебе еще?
— Желание. Все дело в этом. Она улыбалась, вспоминая о своих ночах любви с дядей Саймоном. Можешь вообразить? Лично я не представляю дядюшку Саймона, целующего колени тети Мейбеллы. Родители не должны делать подобных вещей.
— Может быть. А может, и нет. Мои собственные родители… ладно, не стоит. Но, Корри, что она сказала потом?
— Ничего. Слышишь, Джеймс? Она ничего не захотела говорить. Только закатила глаза и посоветовала ничему не противиться и делать все, что ты захочешь, — если только не найду это столь отталкивающим, что испугаюсь за свою скромность, — и все будет хорошо. Мне захотелось огреть ее по голове, Джеймс. А она? Представляешь, что сделала она? Принялась напевать.
— Она не упомянула о том, что я собираюсь выполнять все твои желания, если только не найду их столь отталкивающими, что испугаюсь за свою скромность?
— Нет у тебя скромности.
— Что-нибудь еще от тети Мейбеллы?
— Собственно говоря, нет. Правда, она похлопала меня по руке, перед тем как выйти из спальни, и объявила, что, будь она на моем месте, довольствовалась бы созерцанием твоего обнаженного тела и согласилась бы на любые твои капризы. И, будучи очень наблюдательной девушкой, я склонна с ней согласиться.
Джеймс задохнулся. Предстать перед тетей Мейбеллой обнаженным? Он и думать об этом не хотел!
— Знаешь, а я поговорил с отцом, — признался он.
Как он и рассчитывал, она оцепенела. Джеймс старался не засмеяться. Но тут она сказала:
— Что? Ты тоже не знаешь, как быть дальше?
— У меня были кое-какие идеи. Отец нарисовал мне с полдюжины картинок и велел их как следует изучить, чтобы в решающий момент ничего не перепутал.
Корри провела языком по нижней губе, отчего она заблестела, и Джеймсу с новой силой захотелось стащить ее на пол экипажа и провести языком по нижней губке, чтобы она заблестела еще сильнее, а потом…
— Э… у тебя, случайно, нет с собой рисунков?
Он воззрился на нее, не в силах поверить услышанному, но тут же откинул голову и расхохотался.
Она нетерпеливо барабанила пальцами по сиденью.
— Итак, Джеймс, есть или нет?
Он взглянул в ее глаза, ставшие еще прелестнее, чем час назад. Странно, не правда ли?
— Нет, я запомнил их, а потом сжег, как велел отец.
Он не хотел, чтобы Джейсон их увидел. Решил, что ему неплохо сохранить невинность, пока он не соберется жениться.
— Хм, — протянула она, продолжая постукивать пальцами по дорогому бархату. — Возможно, тебе захочется нарисовать их еще раз. У тебя есть бумага? А карандаш?
Он медленно покачал головой.
— Корри, почему это так тебя беспокоит? Ты, как и я, уже знаешь, что ждет впереди. Лучше поцелуй, пока эта тряска не вышибет меня из экипажа.
