Единственно, я исправно выполняла свои обязанности по отношению к Эрионару. Нюхала лакморан, замораживала в себе все чувства и покорно ждала, пока он стабилизирует нашу ауру. И меня абсолютно не волновало, что вместе с собой, я тащу за Грань и его.
Очень часто я вспоминала тот фатальный день, и раз за разом обвиняла себя в том, что случилось. Почему? Ну почему я смолчала и не рассказала о своих предчувствиях?! Одно неправильное решение, и я стою на краю. А внизу бьется, разбиваясь о скалы, океан моих слез.
Светлая искорка жизни во мне затухала. Я призывала смерть, просила ее сжалиться надо мной и прийти. И когда я уже была на краю, в нашу с Айрениром обитель скорби ворвался Эрионар.
Все это время я не обращала на него. Мне было все равно, где он, с кем, что делает. Два раза в день, как по часам, он приходил в мою спальню и клал руки мне на плечи. Обновлял нашу связь. Безуспешно пытался встряхнуть меня. Уговаривал, убеждал, говорил разные нужные вещи, но все было зря.
А вот теперь он был похож на демона ада. Всклокоченные волосы, горящие безумием глаза. Небрежно застегнутая рубашка.
Он залетел в комнату и буквально вырвал меня из теплого плена моей тоски. Впился в мой рот диким, голодным поцелуем. Его губы не просили, они приказывали, они брали меня и не спрашивали согласия.
И тогда, как по мановению волшебной палочки, во мне разом проснулись все мои инстинкты, которые я столько времени подавляла пыльцой лакморана. Я, наверное, утратила разум, потому что сознание категорически отказалось участвовать в этом безумстве. А вот тело…
Оно признало асура своим повелителем. Покорилось ему по первому требованию и пело для него, как хорошо настроенный инструмент в руках виртуоза. Словно огненная лава окатила меня с головы до ног, заставляя плавиться и стонать. Я практически теряла сознание, безвольная и покорная игрушка в сильных руках.
Не знаю, сколько продолжалась эта сладостная пытка, но только вдруг он отпрянул и зарычал.
— Ну, уж нет! Я не дам тебе умереть вместе с ним!
В одну секунду он снимает стазис с бесчувственного тела, рвет рубашку у него на груди и острым когтем вспарывает бесчувственное тело.
Я в ужасе замираю. Сердце Айренира живое! Я вижу, как оно слабо трепыхнулось и думаю: мне показалось?!
Асур зубами вскрывает вены на обеих руках. Я вижу, как мелькают острые драконьи клыки под искривленными болью губами Эрионара. И вот уже драгоценная кровь дракона, кровь наполненная магией, золотым потоком омывает моего принца, смешивается с его кровью и растворяется в ней, наполняя бесчувственное тело первородной силой.
— Ты слышишь меня? Слышишь?! — кричит Повелитель, яростно сверкая глазами, и наклоняется к самому лицу дроу, — если ты умрешь, я возьму твою жену против ее воли, потому что она хочет только тебя. Я сделаю ее своей. Я стану отцом твоему сыну. Этого ты хочешь?!
И слабый, бесплотный голос, шепчущий в моей голове: «Нет… нет… нет…»
Первородная древняя сила, струящаяся в жилах асура, сращивает кости, заживляет раны, возвращает с того света, если связь между телом и душой еще не прервалась. Но! Асуры не способны исцелить никого, кроме себя и своих родных.
В моей голове раздался тихий довольный смех.
«Помни мою доброту, девочка», — пропел знакомый голос Нуэд.
На моих глазах сердце Айренира сжалось, омытое золотым потоком, неуверенно трепыхнулось, и вдруг я увидела, как безобразная рана на его груди начала быстро зарастать.
Невесомый вздох сорвался с бледных губ Айренира. Я очнулась. Вспомнила, что могу помочь, и направила собственную целительную силу на помощь Эрионару.
Легкие дроу расправились, наполняясь кислородом. Я услышала, как первый раз робко стукнуло его сердце, увидела, как засветилась, пока еще слабо, золотисто-багряная аура. И тогда произошло нечто неимоверное. Потускневшие багряные нити дроу вдруг вздрогнули и потекли, переплетаясь с моими и теми, что принадлежали асуру. Багрянец, золото и аметист слились воедино, продолжая и дополняя друг друга. Единый ослепительно-белый контур замкнул нас в единое целое, сделав звеньями одной цепи.
