— Дуболом ты, братчик, — необидно обозвался Влад и продолжал монотонно, будто читал с листа: — Все сущее пронизывает своими силами стихийная первооснова нашего мира. Состоит она из четырех элементов: воды, воздуха, огня и земли. И несет вода перемены, земля — постоянство, огонь — безжалостно расправляется с прошлым, и связывает их всех ветер — шальной и непредсказуемый.
Боярин Димитру слушал своего господаря вполуха, очищая от соли добрый кус свиного сала. Рот боярина переполнялся слюной в предвкушении.
— Ну вот, а ты говорил, есть нечего. Вон и луковица отыскалась, и сухарей полно. Заканчивай вещать, сейчас я тебя накормлю.
Влад послушно умолк, наблюдая за ловкими движениями молочного брата. Михай покромсал луковицу, смахнув скупую мужскую слезу, аккуратными ломтиками нарезал полупрозрачное сало, поискал, куда сложить, и подхватил с дальнего конца стола большое серебряное блюдо.
— Оставь! — рявкнул Дракон. — На нем моя кровь!
Первертыш отскочил от волшебного предмета как ошпаренный.
— Не мог прибрать? — проворчал смущенно, вываливая сало прямо на стол. — И вообще, гадость какая — кровавые обряды проводить. Не можешь на какую-нибудь другую дань договориться? Вон у Лутони демон на яблочный сидр являлся.
Влад усмехнулся:
— Интересная она барышня, наша Лутоня. Или уже твоя?
Михай поставил на стол две чарки и бутыль вина.
— А тебе-то чего неймется? Ревнуешь?
Дракон помолчал, будто прислушиваясь к себе, и сменил тему:
— А сферами стихий, мой проницательный друг, издавна владеют четыре семьи элорийских магов, так называемые адепты первого круга.
— Ты хочешь сказать, что Лутоня как-то связана с тамошней аристократией?
— Я ничего не хочу сказать. — Влад резко ударил по дну бутыли, выбивая пробку. — Я хочу о многом ее расспросить, после того как верну ей память.
Михай подставил свою чарку:
— Ну тогда предлагаю выпить за раскрытие тайны!
Синие глаза господаря хитро блеснули:
— Давай лучше за любовь!
В мгновение, когда моих дрожащих рук коснулись скрюченные пальцы старухи, я охнула. Золотистые нити судьбы оплетали меня, как виноград — стены беседки, пробираясь, казалось, под кожу, лишая своей воли и привязывая к чужой — злой и мрачной.
— Теперь ты моя, девка, — удовлетворенно бормотала Щура, завершая обряд ведьминой клятвы. — Моя до самой смерти.
Когда я соглашалась на такую расплату, мне казалось, что из двух зол я выбрала меньшее.
— Жалеешь, что мое первое предложение не приняла? — спросила старуха.
— Пить человеческую кровь, чтобы стать упырем? — Я старалась говорить твердо. — Нет уж, лучше клятва.
— И правильно. — Ведьма наконец отпустила мои ладони. — В упыря тебя превратить я всегда успею, даже и супротив твоего желания.
Я протерла запястья. Ощущение, что я вымазалась в чем-то липком и грязном, меня не покидало.
— И что теперь?
— При мне будешь. А там посмотрим, к какому делу тебя лучше приспособить.
— А чем вообще бабы в разбойничьей компании занимаются?
— Ну это твоя подруженька лучше расскажет. Стеша, подь сюды! — гаркнула старуха.
— Ты же дверь изнутри заперла. Или запамятовала? — Мои губы сами собой сложились в брезгливую усмешку. — Говорят, с возрастом память слабеет.
Она наотмашь хлестанула меня по лицу:
— За дерзость будешь наказана! Ты теперь никто, меньше чем никто. Ты вещь — бесправная, безгласная, и очень легко можешь стать… поломанной. Отвори!
Связка ключей звякнула, ударившись сначала о мою грудь, а потом о земляной пол горницы. Я вздернула подбородок. Врешь, не возьмешь! И тут же вскрикнула от боли — мои внутренности будто накручивались на колодезный ворот. Перехватило дыхание, потемнело в глазах, я упала на колени и стала шарить руками перед собой. И только когда мне удалось нащупать ключи, боль отпустила. Пошатываясь, я поднялась и отправилась исполнять приказ хозяйки.
Щелкнул замок, я потянула дверь на себя. На пороге, перепуганная и бледная до синевы, стояла давешняя рутенка.
— Госпожа, Фейн поймал мальчика, — обратилась она к ведьме, мельком взглянув на меня.
— Хорошо, — кивнула старуха, оправляя складки черного платья. — Значит, от стражников бегать не придется. Вы тут пошепчитесь пока, девки…
