Тут меня выручил сам артефакт. Мой осколок задрожал на ладони, завибрировал, и четкая золотистая нить протянулась от него к телу на постели, обвела светлым лучиком контуры господарева лица и уткнулась точнехонько в грудь, туда, где раскинул крылья фамильный герб. Я приблизилась. Мне показалось, что серебряный черненый дракон слегка пошевелился. А чего это он вдруг так потемнел? Я же это украшение столько лет на фляге дорожной таскала, пока господарь его обратно не отобрал. Он же блестящий был, будто полированный. Я царапнула ногтем медальон, тоненькая пленочка поддалась и легко отделилась, сразу затвердев. Так и есть, ёжкин кот. В моих руках оказалась еще одна скорлупка. Я улеглась животом на край постели, и один за другим сняла с фамильного герба шесть… семь… восемь осколков. Они все искрились и негромко жужжали, будто здоровался между собой крошечный рой пчел. Я свалила их прямо на простыню и вернулась в кресло. Пусть сами друг к другу приспосабливаются…
Жужжание нарастало, становилось пронзительным. У меня даже зубы заныли от этих звуков. Скорлупки взлетели над постелью на пару локтей, их будто затягивало в водоворот. Жжжжж… Потом комнату озарила яркая голубая вспышка, я испуганно зажмурилась. Пахло раскаленным железом. Жжж… Хлоп! Все стихло. Я осторожно приоткрыла один глаз. На белой льняной простыне лежало яйцо. Черное, блестящее, будто выточенное из цельного куска обсидиана. Так вот ты какая — смерть Кащеева!
Ресницы Влада дрогнули, он часто задышал. Я во все глаза смотрела, как на бледных щеках появляется румянец.
— Просыпайся, соня, — тихонько тронула я его за руку.
Он перехватил мое запястье, дернул на себя, ценный артефакт упал с кровати и, судя по звуку, закатился куда-то в угол. Я свалилась на постель, попыталась оттолкнуть его разгоряченное тело. Но куда там… Господарь сгреб меня в охапку, прижал спиной к груди, доверительно сообщил на ухо:
— Спать хочу, не мешай, — и размеренно задышал мне в затылок.
«Ну надо же, он еще не выспался, — подумала я, устраиваясь поудобнее. — А у некоторых, между прочим, уже который день даже подремать не получается. То вещуны, то маги, то пожар, то потоп, то в лоб, то по лбу…»
Я заснула. И мне было хорошо. Тепло, спокойно, безопасно. Снилась мне бескрайняя водная гладь под ярким небом. И кричали чайки, и пахло солью. И ветер надувал паруса и играл моими волосами. И рядом был кто-то, в чьих синих глазах плескалось море. Он обнимал меня за плечи. Я звонко хохотала, запрокидывая голову.
— Ты опять в моей постели, — серьезно проговорил Дракон.
Я вздрогнула и проснулась. В комнате было темно.
— А еще ты странно одета, странно пахнешь и у тебя очень горячая спина.
Все это сообщал он мне деловым тоном, будто диктуя опись невидимому чиновнику.
— А еще я спасла тебе жизнь.
Он нависал надо мной, упираясь руками в постель.
— А еще у тебя дурацкие косицы на голове…
— А еще где-то на полу валяется яйцо-артефакт-ключ, который я для тебя собрала. А еще я попала в тюрьму и вышла на свободу с чистой совестью, побывала в храме Трехликого бога, победила Ива, расстроила твой брак с мачехой…
— И они тебе абсолютно не идут…
— А Михай жениться собрался.
— Теперь-то на ком?
— На Дарине! — фыркнула я, удивленная монаршей непонятливостью. — А у нее скоро малыш родится. Он уже в животе шевелится. Представляешь?
— Нет, — подумав, ответил господарь и сел на постели. — Я сколько без сознания провалялся? Судя по количеству событий, лет двадцать?
— Да нет, седмицу вроде, всего ничего.
— Я так понимаю, еще пара дней — и ты разрушила бы мне весь город?
— А нет! Надо было тебя в катакомбах оставить и к морю бежать!
— Стоп! — Влад поднял руки в примирительном жесте. — Я еще не в состоянии вести споры такой интенсивности. Давай по порядку: где артефакт?
Я соскользнула с кровати и бросилась на поиски. Яйцо было под креслом. Его глянцевый бочок выглядывал из-за дальней ножки. Пришлось лечь животом на пол и подальше вытянуть руку, пальцы соскальзывали, я пыхтела от напряжения. Ну еще чуточку!
— Помощь нужна?
Господарь, пошатываясь, приблизился и просто отодвинул массивную конструкцию в сторону. Да уж, легких путей я в этой жизни не выбираю. Я вытерла лоб пыльным рукавом рубахи.
