Домой на Рождество в Манкс-Хантли. Когда-то Кит и подумать не мог, что такой день настанет. И конечно, он не мог представить, что вернется в то место, которое хранило самые сильные его воспоминания, будучи сэром Кристофером Фентоном. Он стоял у ворот в сад, через которые когда-то пронес Вайолет, чтобы, как он тогда боялся, больше никогда ее не увидеть.
Он прислушивался к голосам друзей и родных, его родных, и чувствовал, как оковы прошлого рассыпаются в прах.
— Я потеряла подарок, который приготовила для Элдберта, — сказала Вайолет, такая красивая в своем алом платье и алой шубке на фоне белого снега. — Я знаю, что оставила его у двери, а теперь его нет.
— Он не пропал, — сказал Кит, убирая руки в карманы, чтобы избежать искушения прикоснуться к ней. Несмотря на то что она была его женой, ему приходилось подавлять определенные побуждения в присутствии посторонних.
— Я помогал Твайфорду грузить вещи в экипаж до того, как мы отвезли пироги и подарки в работный дом. И он позаботился о том, чтобы дети первыми получили то, что им привезли.
Дочь Уинифред выскочила из задней двери дома и побежала через сад. Спустя пару секунд баронесса и Уинифред, в теплых салопах и шалях, вышли из парадной двери, готовые ехать на рождественский ужин к лорду Чарнвуду.
— Элси, остановись! — закричала Уинифред. — Не смей выходить из сада без меня.
— Я всего лишь хотела со склона оврага посмотреть на церковный двор, усыпанный снегом.
— Одной я не разрешаю тебе туда ходить, мисс! — в тревоге воскликнула Уинифред. — И где твои перчатки?
Элси метнулась к садовой калитке, обогнув Кита и Вайолет.
— Снег идет! — Она подняла к небу лицо и высунула язык. — Я люблю зиму. Я люблю снег.
— Тебе не понравится твоя отмороженная попа, если ты поскользнешься на льду, — крикнула ей вслед баронесса. — Смотри под ноги, дитя мое. Где моя трость?
— Вот она, перед вами, мэм. — Кит шагнул к баронессе и взял ее под руку.
— Как это любезно с вашей стороны, сэр Кристофер. А как же Вайолет?
— У меня еще одна рука есть, — ответил он, бросив взгляд на жену.
Франческа одобрительно на него посмотрела:
— И что вы будете делать, когда на свет появится ваш ребенок?
Кит улыбнулся:
— Посажу его на плечи.
— У тебя сильные плечи, — сказала Вайолет, взяв мужа под руку. — Под стать твоему характеру.
Кит ничего не сказал, но взгляды, которыми они обменялись, могли бы растопить весь снег, что падал с неба. Кит услышал позвякивание упряжи в зимней тишине и голос напевавшего Элдберта, сидевшего на козлах своей тряской кареты.
Твайфорд и слуга Элдберта, укутанные, словно собирались на Северный полюс, а не в соседский дом, ехали, пристроившись на задке экипажа.
Кит задержался на пороге дома виконта Чарнвуда, пропуская вперед остальных гостей. Но Вайолет остановилась в дверях и посмотрела на мужа с тревогой:
— Что ты забыл?
Кит покачал головой:
— Ничего. На самом деле я кое-что вспомнил. Заходи, не стой на холоде.
— Ты… О! — Она засмеялась, и лицо ее прояснилось. — Те штаны.
— Да. Преступник вернулся на место преступления. С тех пор я тут ни разу не был.
— Ну что же, Эмброуз ждет тебя в холле, и, если тебя это утешит, он полностью одет.
Кит поднялся по ступеням к двери и схватил ее за руку.
— Это первое настоящее Рождество в моей жизни. Семейное Рождество.
— Подумай о том, что будет на следующий год, — прошептала Вайолет, когда они вошли в дом, окунувшись в предпраздничную суету.
Кит окинул взглядом всю счастливую толпу гостей и усадил Вайолет с ее тетушкой перед камином, в котором весело потрескивал огонь. Здесь было тепло от улыбок, жара поленьев и множества горящих свечей, лучившихся каким-то по-особенному теплым, рождественским светом. Слуга принес ему кружку горячего вина с пряностями, и он с удовольствием выпил его за здоровье всех присутствующих.
— Элдберт трудится в опекунском совете дома для бедняков, — сказал Эмброуз, поднимая кружку. — Ваше здоровье, сэр Кристофер.
— И ваше, милорд.
— Дело в том, — говорил доктор Томкинсон своему сыну и еще одному гостю, подходя поближе к очагу, — что никому не нравится идея строительства школы рядом с кладбищем или, упаси Бог, на нем.
