- Я всегда готов засвидетельствовать, что это не было ошибкой Вашей милости.
Гейтс не ведал, что во время этой грандиозной экспедиции Джон Барджойн провел половину ночей с бутылкой и ... как бы сказать? Короче ... с женой одного из своих офицеров, которая, также как и он, любила шампанское. Нет, утверждать это категорически мы не беремся. Она, супруга одного из немецких офицеров, как и многие другие, сопровождала своего мужа в этой военной экспедиции. Возможно генерал и пренебрег её очарованием ... Кто знает?
Как светский человек, генерал Гейтс наконец побрился и выбрал подходящие условия для сдачи: англичане имели право на воинские почести с условием возвращения at home, England, [1] и обязательством никогда не привозить свой чай в страну бизонов, индейцев и кленового сиропа. Барджойн чтил данное слово, но был в этом одинок, Сент-Джеймский кабинет не нес ответственности за генерала, пьющего шампанское вместо порто. Сняв штаны с англичан, Саратога имела важные последствия.
Первым было то, что знаменитый Бенджамин Франклин, изобретатель громоотвода, любезный старик с длинными волосами, уже давно страдающий коклюшем в Париже, где пропагандировал американскую Революцию, неистово принялся добиваться финансовой поддержки и военной помощи. И Франклин был приглашен в Министерство иностранных дел в Версаль, где министр Вержен официально информировал его о решении Людовика XVI вмешаться на стороне повстанцев. Вержен долго колебался, несмотря на сильное общественное мнение, но победа под Саратогой показала американскую военную мощь. И можно было верить, что они будут победителями. Прийти на помощь победителям было выгодно и 6 февраля 1778 г. стороны подписалили союзный договор. Новость дошла до Вэлли Форж месяц спустя, когда первый посол Франции, Конрад Жирар, был уже на пути в Америку. И событие это было орошено огромным количеством чудесного древесного спирта - ибо виски и пиво давно уже испарились. "Взорвавшийся дом", как его окрестили импровизированные дистилляторы, заставлял падать как мух многочисленных героев этой армии босяков, привыкших гнать питье из маиса. В Филадельфии, откуда англичане эвакуировались, Конгресс 4 мая единогласно ратифицировал договор, а 6 мая, после военного парада, большой прием, данный главнокомандующим и леди Вашингтон, позволил наблюдать множество военных и гражданских, спотыкавшихся на лестницах или валившихся в бегонии, благо еще, что употреблялся не древесный спирт, а подавалось шампанское и портвейн из запасов генерала Барджойна.
Вот такие слухи ползли по лагерю Вэлли Форж, но все могло быть и клеветой. Что достоверно, так что в то же самое время Вольтер принимал у себя Бенджамина Франклина и подавалось им старое бургундское. А чуть позже на приеме во французской академии, он обнял дважды и благословил "от имени Бога и Свободы внука Нового Сократа", и все присутствовавшие разразились рыданиями, скрепляя таким образом слезами любви связь короля с республикой, которая закалилась в мятеже против другого короля, - всего лишь англичанина!
- "Священное право встать на помощь народному суверенитету!" Вот забавно, - глубокомысленно заметил Лафайет Фанфану Тюльпану, когда счастливая весть о союзе достигла их ушей.
- Ах, господин генерал-майор, в том-то вся прелесть - в свою очередь иронично заметил Тюльпан. - А не на это ли вы столько лет трудились во Франции? И когда год назад вы сели на корабль, направлявшийся в Америку, не для того ли, чтобы принести им ваши шпагу и талант, быть примером и иметь последователей?
- Боже! Но не до такой степени! - ещё более задумчиво промолвил Лафайет.
Второе последствие Саратоги, менее примечательное для всеобщей истории, но оказавшее влияние на судьбу Тюльпана: приезд в ноябре 1777 г. в лагерь Вэлли Форж Присциллы Мильтон. Без нее, вполне возможно, жизнь обошлась бы с Тюльпаном иным образом, может быть, он стал бы сенатором Коннектикута, хлопковым плантатором в Вирджинии; праправнуки детей, которые не преминули бы появиться в Америке, жили бы в наши дни в Далласе, взирая на свои буровые вышки. Наш герой-весельчак затерялся бы на просторах США или стал куда серьезнее. Но появилась Присцилла...
