— Простите, что?
— Какого хрена идти пешком!
— Но в этом вся суть! — Голос Гарольда дрогнул. — Поэтому она и должна выжить! Джон Леннон когда-то устроил лежачую забастовку в постели. У моего сына над кроватью висела его фотография.
— Вместе с Джоном Ленноном в постели была Йоко Оно и вся мировая пресса. А вы один-одинешенек тащитесь в Берик-на-Твиде! У вас на это уйдет не одна неделя! А если она не получала вашего письма? Может, ей забыли его передать. — Актер скривил рот, словно воображая все последствия подобной оплошности. — Какая разница — пойдете вы туда пешком или вас подбросят? Вам же просто надо с ней повидаться! Я одолжу вам свою тачку. И шофера. Вы доберетесь туда сегодня же вечером.
Открылась дверь, и мужчина в шортах направился к писсуару. Гарольд подождал, пока тот закончит. Ему необходимо было донести до очень известного актера истину, что и обыкновенный человек может стремиться к чему-то необыкновенному, пусть даже он не способен объяснить это логически. Но его неотвязно преследовал образ машины, едущей в Берик. Актер был прав: Гарольд оставил для Куини сообщение и слал ей открытки, не имея никаких подтверждений, что она приняла его поступок всерьез и что ей вообще известно о его звонке. Он представил себя в тепле автомобильного салона. Скажи он «да», и через несколько часов будет уже на месте. Гарольду пришлось стиснуть свои руки: так они тряслись.
— Я не слишком вас огорчил? — поинтересовался актер.
В его голосе вдруг послушалась забота.
— Я же предупреждал вас, что я сволочь.
Гарольд понуро покачал головой. Он жалел, что человек в шортах оказался свидетелем их разговора.
— Мне надо идти, — тихо сказал он, не ощущая в себе, впрочем, прежней уверенности.
Пришедший пролез к раковине между ним и актером и стал мыть руки. Вдруг он захихикал, словно припомнив что-то глубоко личное, и начал:
— Хотел сказать вам… Есть у нас песик…
Гарольд вышел на улицу.
Небо обложили плотные облака. Они нависли над городом, словно намереваясь выдавить из него любые признаки жизни. Посетители баров и кафе высыпали на улицу. Завсегдатаи пабов и магазинов разделись до маек, и их кожа, не видавшая солнца на протяжении месяцев, ярко заалела. Гарольд перекинул куртку через локоть, но ему то и дело приходилось вытирать лоб рукавом рубашки. В стоячем воздухе неподвижно висели семена и пушинки растений. Придя в обувную мастерскую, Гарольд нашел ее по-прежнему запертой. Лямки его рюкзака отсырели от пота и врезались в ключицы. Продолжать путь было слишком жарко, и сил на это у Гарольда не осталось.
Ему пришло в голову, что можно укрыться в аббатстве. Гарольд надеялся обрести там прохладу, а заодно и прилив вдохновения, напоминание о том, что значит верить. Но оказалось, что аббатство закрыли для посетителей из-за музыкальной репетиции. Гарольд уселся в тени, рассматривая бронзовую статую, но рядом вскоре раскапризничалась девчушка оттого, что статуя помахала ей рукой и протянула леденец на палочке. Гарольд переместился в закусочную, где, по его прикидкам, он вполне мог позволить заказать себе чайничек чаю.
Официантка насупилась:
— Днем мы не подаем только напитки. Могу предложить «Регентский батский чай» со сливками[21].
Гарольд все равно уже расположился за столиком. Он заказал «Регентский батский чай».
Столики были расставлены слишком близко друг к другу. Посетители сидели, раздвинув ноги, и обмахивались ламинированными меню. Принесли заказ. В жирной жижице плавал крохотный холмик комковатых сливок. Официантка пожелала напоследок:
— Приятного аппетита.
Гарольд спросил у нее, знает ли она кратчайший путь в Страуд, но официантка пожала плечами.
— Вы не против, если к вам подсядут? — сказала она, даже не трудясь придать голосу вопросительную интонацию.
Она окликнула человека, стоявшего у дверей, и указала ему на сиденье напротив Гарольда. Мужчина с извиняющимся видом сел и вынул книжку. У него был чеканный профиль и коротко остриженные светлые волосы. Рубашку он расстегнул у ворота, открыв правильный треугольник карамельного оттенка кожи. Попросив Гарольда передать ему меню, он заодно осведомился, как ему нравится в Бате. Затем мужчина сообщил, что он американец и путешествует по Англии. Его подружка в тот самый момент наслаждалась впечатлениями по Джейн Остин. Гарольд не вполне уяснил, что бы это могло означать, но понадеялся, для ее же блага, что впечатления никак не связаны с очень известным актером. Он почувствовал облегчение, когда они оба погрузились в молчание. Гарольд никоим образом не желал повторения той встречи, что произошла в Эксетере, и недавнего разговора в уборной тоже. Несмотря на обязательства по отношению к другим людям, сейчас он предпочел бы сидеть в пустых стенах.
