Невероятно насыщенная жизнь - страница 71

— А, Семен, вот кстати, — сказал он. — Давай-ка помогай, а то я один не управлюсь. — Он посмотрел на часы и присвистнул. — Определенно не управлюсь.

— Улетаете? — спросил я.

Он всегда делал генеральную уборку перед тем, как улететь куда-нибудь надолго.

— Нет, дружище, на этот раз не улетаю, — сказал он и заулыбался во весь рот. — Как ты думаешь, сумеем мы этот шкаф передвинуть вот так, чтобы сюда встало… — Он запел: — Сюда встало трю-мо-о-о?!

— Трюмо? — удивился я.

— Ага. Женщины, понимаешь ли, не могут без трюмо.

— Женщины?

— Ага. Женщина. Чудесная женщина. Прекрасная женщина. Восхитительная женщина!

Я уже начал кое о чем догадываться, а в это время открылась дверь и мне уже ни о чем не надо было догадываться. Вошла она, та самая, красивая с Литейного, 37. Она была в халатике и с полотенцем через плечо — только что из ванной. Вот как! А я даже и не заметил, когда она тут появилась.

— Кого это ты нахваливаешь? — спросила она сердито. — Кто это чудесная, восхитительная и прекрасная?

— Действительно, кто это? — спросил летчик. — Ты, Семен, случайно не знаешь?

Тут она заметила меня.

— А-а, сватушка пришел! — сказала она весело, подошла ко мне, взяла меня легонько за уши и поцеловала в обе щеки. Сперва в одну, потом в другую. — Здравствуй, милый сватушка!

Мне стало жарко, и я буркнул:

— Какой еще сватушка?

Они засмеялись.

— Семен, — торжественно сказал дядя Саша, — Семен, я тебе обязан счастьем всей моей жизни! Ты верный друг! И я никогда этого не забуду! — И он протянул мне руку.

— Будет смеяться-то, — сказал я.

— Он не смеется, Веснушечка, — сказала красивая. — Верно, верно, я тоже тебе благодарна. Если бы не ты…

— Ладно, — сказал я. — Не стоит благодарности. Жизнь, она… того… чертовски трогательная комбинация.

— Ого! — сказал дядя Саша.

— Это из одного кинофильма, — честно сказал я. — Дядя Саша, вот ваши три рубля.

— Не пригодились?

— Нет. Ну, я пошел. Не буду вам мешать.

— Ух! — сказал дядя Саша. — Ты сегодня с церемониями, как английский лорд.

Я на этого «лорда» ничего не ответил. Уже в дверях я только сказал той красивой:

— Знаете что, не называйте меня, пожалуйста, «веснушкой». Я Семен.

— Я не хотела тебя обидеть, — сказала она смущенно, и я ей все простил. — А меня зовут Галя.

— А отчество? — спросил я вежливо.

— Просто — Галя, — она засмеялась. — Ну, тетя Галя.

«Какая она тетя», — подумал я. Наверное, немного постарше М. Басовой. Но Галей мне почему-то называть ее было неудобно, и я сказал:

— Нет, уж лучше отчество.

— Алексеевна она, — сердито сказал дядя Саша. — Ты какой-то… занудный сегодня, Семен. Стряслось чего-нибудь?

И этот туда же.

— Нет, — сказал я, — ничего не стряслось… Просто я хотел с вами посоветоваться, но… — И я развел руками.

Дядя Саша швырнул на пол тряпку, которой вытирал шкаф, подошел ко мне, взял за плечи, повернул и усадил на тахту.

— Давай! — сказал он и сел напротив меня в кресло.

— Я не помешаю? — спросила Галя… Галина Алексеевна.

— Нет, — сказал я, — но лучше в другой раз. Вы заняты.

— Слушай, ты, — сказал дядя Саша. — Помнишь, когда ты составлял свой, — он усмехнулся, — хронометраж. Я тебе сказал тогда, что не считаю время, потраченное на друзей, потерянным. Выкладывай!

Я замялся. Как бы так рассказать ему, чтобы он не понял, что все это со мной случилось? Ну, в общем, кое-как, крутя и вертя, спотыкаясь и запинаясь, чего-то придумывая, а чего-то не договаривая, я ему рассказал историю, которая будто бы в прошлом году случилась с одним моим приятелем. Только про подвал не сказал. Когда я кончил, дядя Саша долго молчал, а Галина Алексеевна смотрела то на меня, то на него.

Потом дядя Саша внимательно взглянул на меня, и я постарался выдержать его взгляд.

— Ну, а как он поступил, этот… твой приятель? — спросил он.

— Н-не знаю, — сказал я.

— По-моему, — сказал дядя Саша, — и та девчонка, которой он дал слово молчать, и сам он… твой приятель… довольно… х-мм… глупые люди.

— Она не глупая! — сказал я и осекся.

— Как же не глупая? — сказал дядя Саша. — Зачем же тогда она тебе… то есть твоему приятелю рассказала? И он глупый, что дал такое слово. Нельзя о таких делах молчать! Понимаешь, нельзя.