Ирина насторожилась:
— Зачем же вы тогда сами пошли на этот перегон, Вадим Евгеньевич? Вас никто не принуждал, насколько я понимаю!
— Я моряк, Ирина Владимировна. Это мой хлеб. Мне нужно заработать несколько тысяч. Я в отпуске. Соединяю полезное с не очень приятным. Эпизод. А вот вы — девушка, и интересная девушка…
— Благодарю вас.
— …попадаете в такое окружение, что и моряку-то тяжёло будет, не то что вам. Не думаю, что капитан справится с этой бандой.
— Вы считаете, что Карданов плохой капитан?
— Да нет, замялся Бархатов. — Середняк. Слышал я о нем. Неудачная кандидатура для капитана головного судна. Плавает не так уж давно. Держится начальником. Даже со мной: «Придете к восьми. Вы мне будете нужны». Прямо как мальчишке. Подумаешь! Да если хотите, у меня опыта и знаний больше…
Ирина вспомнила светлые серьезные глаза Карданова, его озабоченный вид, худощавое лицо и холодно сказала:
— А мне Карданов нравится. И отзываются о нем хорошо. Я, правда, его мало знаю…
Они сидели в переполненном народом кинотеатре. Было жарко и душно. Ирина уже жалела, что пошла. На экране Элизабет Тейлор меняла туалеты, звучала музыка Рахманинова. Бархатов осторожно прижимал ногу к колену Ирины и пытался погладить ее руку. Она отодвигалась, ей было неудобно и смешно.
«Наверное он считает это необходимым для первого знакомства», — думала Ирина.
Фильм оставлял ее равнодушной. Ирине стало скучно, захотелось уйти. Бархатов сидел нахохлившись. Сеанс кончился. Ирина с облегчением встала. Они вышли со двора кинотеатра. На улице потемнело, засветились неоновые вывески магазинов. Бархатов уже не казался таким милым, веселым и интересным. Долго шли молча. Наконец Бархатов спросил:
— Вы, кажется, на что-то обиделись, Ирина Владимировна?
— Нет. Просто скучно, Вадим Евгеньевич.
— Неужели со мной так скучно? — усмехнулся Бархатов.
Ирина не ответила на вопрос.
— Понравилась картина?
Немного поспорили о фильме. Неожиданно Ирина спросила:
— Андрей Андреевич остался на судне?
— На судне. А что это вас вдруг заинтересовало?
Они дошли по Невскому до канала Грибоедова. Ирина остановилась:
— Ну вот, тут через дом я и живу. Спасибо, Вадим Евгеньевич, и до свидания. До завтра.
Бархатов медленно двинулся за Ириной:
— Доставлю уж вас до места.
— Не надо. Чего доброго, на лестнице попробуете меня поцеловать? А я этого тоже не люблю.
Бархатов расхохотался:
— Верно ведь. Была у меня такая мысль. Что ж! Вижу, методы надо менять. Прощайте.
Ирина протянула руку. Бархатов крепко, как мужчине, пожал ее. Ирина скрылась в парадной. Бархатов постоял, посмотрел ей вслед, улыбнулся и, засвистев какой-то мотивчик, пошел к Невскому.
— Ваших нет дома, Ирочка! — высунулась из кухни соседка, услышав шаги Ирины в прихожей. — Просили передать, что придут поздно.
Ирина кивнула головой. Было душно. За день солнце накалило воздух. Ирина распахнула окно. Вместе со свежей струей в комнату ворвались шумы затихающей улицы. Напротив привычно и уютно светились витрины «Дома книги». Черная вода канала стояла неподвижно, отражая в себе фонари. Внизу кто-то нудно тянул одну и ту же фразу: «Я ва-ам пока-а-жу». Наверное, захмелевшего гостя попросили покинуть ресторан, помещавшийся этажом ниже. Не захотелось включать свет. Ирина любила сумерки. Из большой полированной рамки на нее смотрел Костя. Курчавый, темноволосый, большеротый… Костик… Муж.
В девятнадцать лет Ирина на практике познакомилась с молодым полярным летчиком Свириным. Произошло то, что иногда случается в книгах и очень редко в жизни, — любовь с первого взгляда. Они поженились. Родители Ирины пришли в ужас. В девятнадцать лет замуж? Но, увидев Костю, успокоились. Летчик понравился.
Ирина была счастлива, очень счастлива. Костя летал где-то над ледяными полями Арктики, неожиданно появлялся в Ленинграде, засыпал жену цветами, подарками… Для него не существовало расстояний. Он мог вскочить в кабину самолета, отправлявшегося в Ленинград, только для того, чтобы побыть с Ириной несколько часов и в ту же ночь улететь обратно. Им было слишком хорошо. Спустя год, совершая ледовую разведку, Костя разбился при посадке. Нелепый случай, один из ста!
