– Так. Короче говоря, ты приглашаешь меня фигурировать в качестве корсара Триплекса? – спросил, смеясь, Лаваред.
– В этом нет ничего обидного.
– Конечно.
– Этот корсар – чудесный человек. Он все сделал для моего спасения. Не его вина, если ему не удалось сделать доброе дело. Не заупрямься этот проклятый Ниари…
– Не обвиняй его, он патриот. И в конце концов я все еще надеюсь, что все обойдется благополучно. Скажи мне только, кто на самом деле этот Джеймс Пак, потому что я ничего о нем не знаю, и это раздражает мое любопытство.
– К сожалению, я не могу его удовлетворить.
– Опять тайна!
– Нет, полнейшее незнание.
– Как? Ты, его друг, сотрудник, ничего не знаешь?
– Да, я не знаю его настоящего имени, кроме того, я должен прибавить, что Джеймс Пак вообще странный человек. Вне всякого сомнения, он джентльмен по рождению, но он мне никогда ничего не говорил о самом себе, даже мисс Маудлин, о которой он заботится, как о сестре, даже она не знает его тайны.
– Это уж слишком! – быстро прервал его журналист. – Я жил бок о бок с этим человеком, и я, король интервьюеров, не могу до сих пор его разгадать! Это может привести в отчаяние! А что мы будем делать в Танталаме? – прибавил он, возвращаясь к первоначальному предмету разговора.
– Мы оставим там карточку.
– Да. И приколем ее кинжалом!
– Если тебе так хочется.
– И мы появимся среди толпы в священной купальне?
– Мне это так приказано.
– А если тебя арестуют?
– О, относительно этого мы в полной безопасности.
– Отчего?
– Увидишь, если будешь со мной.
Арман топнул ногой.
– Это становится просто невыносимым! Никогда не добьешься определенного ответа. Все тайны да тайны!
– Ну так ты идешь со мной?
– Да, конечно. Ведь это единственный способ узнать хоть что-нибудь.
В эту минуту судно номер два остановилось. К крайнему удивлению парижанина, кузен провел его в помещение, где стояли скафандры.
– Разве мы наденем аппараты? – спросил Арман.
– Да, – последовал лаконичный ответ.
– Зачем?
– Увидишь.
Пришлось пылкому французу удовлетвориться этим неопределенным обещанием. Послушно позволив матросу одеть себя, он уже через несколько минут скромно шагал по морскому дну рядом с кузеном. Дно было гладкое, нога уходила в мелкий песок пыльного цвета, образовавшийся из обломков скал, размытых водою. По отлогому скату они поднялись до поверхности моря. Здесь Робер остановился и надел крючок телефона на плечо Армана.
– Сейчас мы не далее как в трехстах метрах от берега на глубине трех метров. В оптическую трубу ты увидишь купальню.
– В оптическую трубу?
– Да. Как с корабля, так и здесь я могу свободно видеть все, что делается на поверхности, сам находясь на глубине четырех и более метров под водой.
Говоря это, он взял трубу, висевшую на его поясе. Она состояла из нескольких частей, вставленных одна в другую. Робер раздвинул трубу, поставил ее отвесно и приложил нижнюю часть к главному отверстию каски.
– Прекрасно! – воскликнул он. – Весь берег кишит богомольцами. Наше появление вызовет сенсацию.
Арман в свою очередь заглянул в трубу.
Таталамский берег представлял собой оживленную картину. Вокруг священного навеса, на ступеньках, и в самой воде теснились туземцы в белых одеждах.
Но мешкать было некогда. Робер спешил, и Арман должен был следовать за ним. Они все приближались к купальщикам, море делалось все мельче и мельче, и наконец их гладкие каски показались над водой. Сначала их никто не заметил. Но вот один из малайцев увидел что-то необыкновенное и отчаянно замахал руками, и кузены поняли, что их заметили. Новость быстро облетела толпу, все взгляды обратились на круглые неизвестные предметы, показавшиеся над поверхностью моря.
Очевидно, их заинтересовало и даже смутило появление на воде таких странных предметов. Скоро в толпе обнаружилось сильное движение. Ближайшие малайцы стали поспешно отступать к берегу, а металлические шары стали продвигаться вперед. Скоро они уже были там, где только что стояли туземцы. Со все возрастающим ужасом смотрели эти последние на поднимающиеся все выше кожаные мешки, увенчанные ярко блестевшими на солнце металлическими шарами. В головах у этих людей, наивных и напичканных фантастическими легендами брахманизма и буддизма, зародилась мысль, что это само божество явилось сюда освятить своим присутствием священные воды.
